– как поверить в собственные сны и мечты? Но если они повторяются день ото дня… Если в церкви, в отсутствии посторонних, к ней приходят Святая Екатерина, Святая Маргарита, а нередко и тот же Святой Михаил-Архангел… такие реальные, что кажется: протяни руку – и осязаешь их… Мечты? Выдумка? Здравый смысл подсказывал – да, Жаннетт, это не более чем твоё воображение. Скажи им «нет» – и они исчезнут, рассыплются, больше никогда тебя не потревожат. Но вот их исчезновения Жанна вовсе не желала. Почему? Неужели так хотелось самой осуществить предсказание Мерлина? Возможно, да. И вместе с тем… ах, как жаль, что за все эти годы так и не появилась какая-нибудь другая девушка, которая взялась бы исполнить легенду. Чтобы можно было, вздохнув с облегчением, вернуться к мечтаниям, привычным для девочек-подростков – о красивых парнях, рыцарях, принцах.
И пусть бы даже она, та другая девушка, не была из дубовых лесов Лотарингии – что за дело? А если бы и не девушка, а смелый рыцарь, так похожий на Ланселота… или вовсе отличный от него. Всё-таки изгнать злых годонов – дело рыцаря, а не девушки, что бы об этом ни говорил волшебник Мерлин. Но нет, никто другой не пришёл на помощь Франции, а бедствия её становились всё злее изо дня в день, и уже огненное дыхание их обжигало Домреми.
Жанна навсегда запомнила тот день, когда она уступила собственному воображению. Ей было тогда тринадцать лет. Она сказала самой себе, а может, и настоящей Святой Екатерине: хорошо… я попробую… постараюсь. И всё же уступать до конца не хотелось. Легенда легендой, но Жанна обещала себе… или Святой Екатерине – «всего лишь» короновать дофина Карла. В конце концов, именно король должен защищать свой народ от чужеземных захватчиков. А если короля пока нет – согласна, должен кто-то помочь дофину. Должен кто-то, а кроме меня некому.
После этого пришлось готовиться к выполнению миссии. Были уроки «рукопашного боя.» под мудрым руководством самого могучего и прославленного в этом деле бойца Домреми – сестрёнки Катрин. Были беседы с отцом Фронтом – о Боге, его избранниках, о жертвенности. В то же самое время, положа руку на сердце, Жанна совсем непрочь была в один прекрасный день вдруг услышать от какого-нибудь вестника: радуйтесь все, наша доблестная армия разбила годонов, дофин Карл коронован, Бургундия признала его власть. Вместо этого пришло горе в когда-то благополучную и тихую деревушку Домреми: нападения мародёров и бургундцев, грабежи и убийства. Односельчане Жанны становились всё более похожи на тех беженцев, которых ещё недавно снисходительно встречали у своих дверей. Как будто кто-то свыше подталкивал Жанну к осуществлению обещанного…
И однажды Голос сердца, принявший облик Святого Михаила, молвил: Жанна! Пора! Твой час пришёл. Теперь, спустя месяцы после этого, она с трудом верила – полно, со мной ли это было? Я ли отказала Эдмону, лучшему жениху Домреми, который уже имел согласие моих родителей… а потом выиграла суд в Туле, отменивший мою с Эдмоном помолвку… Я ли покинула отчий дом, едва не получив на прощание родительское проклятие… возможно, от него,
