style="font-size:15px;"> В 11 часов яхта «Александрия» с государем и императрицами Марией Федоровной и Александрой Федоровной на борту под брейд-вымпелом императора вошла в Неву. Николай II с лицами свиты проследовал на крейсер «Алмаз».
Корабли уходили на Дальний Восток. В строю на рейде стоял белоснежный двухтрубный корабль. Крытая дорогим тиком верхняя палуба на стальной тонкой подложке («броневая защита»), обставленные кожаной мягкой мебелью адмиральский салон и офицерские помещения, зеркала, персидские ковры, великолепный кабинет, изящная отделка кают-компании – все говорило о том, что это скорее прогулочная яхта наместника, нежели боевая единица флота. Крейсер сверкал, как драгоценный камень и полностью соответствовал своему названию. Однако всех поражало слабое вооружение и пассажирский вид. Создавалось впечатление, что эта яхта с недостаточным для разведчика ходом, отсутствием должных мореходных качеств и вооружения, зачислена в состав действующих военных кораблей по недоразумению.
Тем не менее вступивший в боевой строй «Алмаз» принимал высокого гостя – российского императора. Желтый штандарт с черным двуглавым орлом на грот-мачте означал, что на борту присутствует коронованная особа. Перед первым плаванием Николай II решил лично убедиться в боевой готовности судна. Командир крейсера доложил о технической и боевой готовности «Алмаза» и от имени экипажа – 15 офицеров и 280 низших чинов – заверил императора в верности присяге и служению Отечеству. Николай II остался весьма доволен осмотром корабля. Правда, последние минуты его пребывания на крейсере несколько омрачились. Благодушно настроенный царь, обходя замерший строй матросов, спросил одного из них:
– А что, голубчик, не боишься утонуть в далеком море?
Лица офицеров недоуменно вытянулись. Во-первых, такой вопрос на военном корабле являлся бестактным и неуместным, а во-вторых, царь обратился к бывалому матросу Ивану Попову, острослову и балагуру, тот никогда не лез за словом в карман.
– Не море топит корабли, а люди, ваше величество! – последовал бравый ответ. Смысл ответа не сразу дошел до сознания царя.
– На таком красавце плавать одна приятность, не правда ли? – продолжал спрашивать император.
– Самотоп что надо! Пушчонки только больно тощие, ваше величество, больше для салюту приспособлены, – отпарировал матрос.
Неслыханная дерзость! Офицеры превратились в соляные столбы.
«Алмаз» в завершающий период ходовых испытаний. Конец 1903 г.
Сходя с корабля на яхту, царь счел необходимым сделать замечание командиру крейсера о неумеренной развязной болтливости матросов «Алмаза». На следующий день матроса Попова за «недисциплинированные ответы» его императорскому величеству подвергли усиленному аресту на 10 суток, а Николай II в сердцах отменил свое предварительное и уже опубликованное распоряжение о традиционном
