ответ на казнь Людовика XVI Екатерина II выслала французов из России, исключая тех, которые «под присягою отреклися от революционных правил, во Франции распространившихся»[2].
Книги, журналы, газеты, присылавшиеся из Парижа, изымались еще на пограничных таможнях и сжигались. В ряде учебных заведений было запрещено даже изучение французского языка.
И все же вести о событиях Великой французской революции, несмотря на то что самодержавие их всячески замалчивало, доходили до масс. Революционные по тому времени идеи вызывали сочувствие как у передовой разночинной интеллигенции России, так и у прогрессивно настроенной части дворянства.
Небывалым масштабом для той эпохи отличалось столкновение между Францией и Россией в 1812 году. Но нашествие «великой армии» Наполеона окончилось бесславно. Обескровленный в этой смертельной схватке на просторах России, наполеоновский орел уже не смог расправить крылья. Вскоре он рухнул, окончательно поверженный на полях Ватерлоо. Судьба безжалостно, но по заслугам покарала французского императора.
Через четыре десятилетия после авантюры Наполеона произошло военное столкновение, известное как Крымская война, и снова французские солдаты, теперь уже совместно с англичанами и турками, появились на нашей земле, на этот раз под Севастополем. А примерно через шестьдесят лет после нее – опять интервенция Франции, тоже совместно с другими державами, против молодой Советской республики.
Прочно в историю вписано то, что Франция, точнее, ее правящие круги занимали до Второй мировой войны враждебную позицию по отношению к Стране Советов. В двадцатых – тридцатых годах Франция задавала тон, можно сказать, дирижировала оркестром государств, проводивших антисоветскую политику.
Вместе с тем обе страны не раз сражались в одном строю против общих врагов, например, в годы двух мировых войн.
После великой Победы вопрос о советско-французских отношениях требовал осмысления с учетом не только событий отдаленного прошлого, но и уроков минувшей войны. Жизнь прежде всего заставила посмотреть на то, что влекли за собой конфликты между двумя крупными странами.
Погибла империя Наполеона, оказавшегося неспособным оценить потенциальную силу великой страны на Востоке, патриотизм ее народа. Этот наглядный пример подтверждает, что стратегия военная и стратегия в политике – не одно и то же.
Наполеону, конечно, не могли помочь ни вероломство в политике с использованием лисьей хитрости Талейрана, ни театральная встреча с русским императором на плоту. Река Неман оказалась свидетельницей провала хитроумной, но основанной на иллюзиях затеи создать видимость поисков соглашений, в то время как в действительности достижение их вовсе не входило в расчеты завоевателя в треуголке.
Еще более разительным примером подобного рода стратегического просчета явилась политика правящих кругов Франции тридцатых годов, приведших
Указ № 17101. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 23. С. 402–404.
