трофеев. Просто какие-то слизни.
«Но я не слизень.
И я не уличная шавка.
Я – Гортензия Кортес, и я попаду на эту вечеринку!
Ну, бросил он меня в парке, и что дальше? Он дорого за это заплатит, вот и все. Я не стану делать себе харакири. Бим-бам-бум, я все начну с нуля. Поверну налево, пройдусь до угла улицы, припудрю нос, подготовлю новую улыбочку, походку и взгляд, вернусь, гордая и высокомерная, и с боем пройду через живую изгородь бритоголовых церберов».
Она дошла до угла 57‑й улицы. Остановилась возле бутика «Виттон». Днем и ночью в витринах бутика происходило ослепительное шоу. Со всего мира приезжали его фотографировать. И продавец хот-догов на углу драл за свои сосиски в два раза дороже. Она тряхнула волосами, провела кисточкой блеска по губам, подвела брови, подвернула рукава пальто, сунула руки в карманы, зафиксировала сумку на плече, расслабилась, вильнула бедром влево, потом вправо, сделала шаг назад и налетела на… Елену Кархову.
– Гортензия? Что вы здесь делаете? – воскликнула Елена Кархова, всплеснув руками.
– Да ничего. Возвращаюсь домой.
– Вы что, не пойдете на эту вечеринку «Прада»? Там, кажется, будут показывать работы того итальянского скульптора, который приклеивал фотографии глаз своей матери на античные статуи без рук… Это последняя сенсация!
Она говорила очень громко – видимо, была глуха как тетерев. Гортензия слегка отстранилась, чтобы держать дистанцию: «Нет-нет, я не знаю эту женщину, не понимаю, зачем она со мной заговорила, она не в себе, крыша на старости лет поехала…» Она попыталась увести старуху в сторонку, чтобы спрятаться в тень. Лишь бы никто не заметил их вместе! Она ведь иначе больше не попадет ни на одну вечеринку. Будет навсегда стерта из всех списков, которые составляют пресс-атташе. Навеки прослывет компаньонкой чокнутой бабули.
Елена в этот вечер превзошла себя. Ручьи разноцветных жемчугов струились у нее на груди, жидкие волосы были собраны в два рыжеватых хвостика, на плечах покоилось оранжевое норковое манто, на ногах были розовые сапоги на танкетке. На губах была размазана куча красной помады, веки наведены синим, а две оранжевые полоски указывали, где у людей обычно бывают щеки.
Попытки Гортензии увлечь ее подальше от толпы и от бутика «Прада» были совершенно безуспешны, Елена Кархова стремилась к церберам на входе.
– А у вас есть приглашение, Гортензия? – спросила она. Глаза ее хитро поблескивали, как у девчонки, которая решила сегодня пошалить по полной.
– О… Я оставила его на работе.
– Ну пошли, пошли, пройдете со мной…
Она пихнула Гортензию локтем и поволокла за собой.
– Да я домой хотела пойти. Там Гэри ждет, и вообще…
– Мы ненадолго. Бокальчик шампанского, канапе с лососем, взглянем краем глаза на эти жуткие статуи и отправимся восвояси, пошли!
– Нет,
