ушёл.
– А почему? Экономишь?
– Мне здесь нельзя есть, – сказал он сухо.
– Ага! А мне, значит, можно! Привел, невесть куда, где даже есть нельзя, но случайно проговорился! – начала возмущаться я.
– Мне нельзя принимать пищу в этом измерении, – просто ответил он.
Действительно, всё так просто, а главное понятно – в этом измерении нельзя, а в другом – можно! Да что же это такое! Только разговор завяжется, как сразу «бац!» – какая-нибудь очередная «фантастическая» новость! Оригинально, ничего не скажешь. Впечатление производит. Может быть, это и есть его цель – произвести на меня впечатление, потому, что я ему нравлюсь? Ничего удивительного! Не хочу показаться самоуверенной, но я, как раз, отношусь к тем женщинам, которые нравятся мужчинам: эдакий белокурый ангел неопределённо-молодого возраста, в меру осовремененный косметическими средствами и дизайнерскими находками, но от этого не потерявший своего невинного шарма.
Интересно, а как его зовут? Что-то мы никак не познакомимся.
– Я напомню тебе своё имя. Меня зовут Симон, – сказал он. Конечно, он снова поймал мою мысль!
«Симон! Надо же!» – про себя подумала я. «Интересно, а откуда он? Говорит по-русски чисто, без акцента, и какой он может быть национальности?»
– По-русски это может звучать, как Семён, а национальности появились гораздо позже, – ответил он, как будто бы я говорила вслух.
– Позже чего?
– Позже меня.
Я не стала развивать национальную тему.
– А меня – Настя, – продолжила я.
– Я знаю. Тебя сейчас так зовут. Но твоё настоящее имя – Мария.
– Что значит – «настоящее»? – спросила я.
– Это значит – имя, данное тебе изначально.
– «Изначально?» – опять не поняла я.
– Изначально, это – в начале, в самом начале, когда ты только появилась на Земле.
– Всё равно ничего не понятно. Что значит – «появилась на Земле»? Родилась, что ли? Ну, вот, когда я родилась, то мама с папой меня и назвали Настей.
– В этой жизни – да. Но – не в настоящей.
– Ты хочешь сказать, что эта жизнь – не настоящая? А какая же?
Он почему-то молчал. Видимо решил, что мне бесполезно что-либо объяснять.
Я тоже замолчала. Как тяжело с ним говорить! После каждого его ответа возникает только ещё больше вопросов.
Официант принес кофе. Пирожное было какое-то страшное, но я рискнула его попробовать. Ничего, вроде бы съедобное. Странный разговор какой-то. Странный человек. И вообще, как-то всё странно…
– Симон! – обратилась я решительно к своему спутнику. – Мне так больше нравится тебя называть, хоть и не по-русски.
Он кивнул головой в знак одобрения, и буркнул себе под нос:
– Ты всегда меня так и называла.
Я сделала вид, что ничего не слышала, и продолжила:
– Ты хотел мне сказать что-то важное, как я понимаю, для этого мы здесь. Но пока наш разговор
