Дэйнар привык, а вот посидеть с Чарой на руках возле тёплой печки иногда хотелось.
Летом мальчишка наконец отмылся. Вода в озере была ледяной, но всё же не такой, как зимой, поэтому он смело нырял в неё два раза в день. Именно тогда маленький горбун настолько привык к холоду, что совсем перестал его чувствовать. И, как следствие, болеть.
Чара теперь почти не бегала в Западный лес. У неё родились щенки только следующей зимой, и это был её последний выводок по какой-то причине. Больше она не покидала Дэйнара, всюду хвостиком следовала за ним, словно охраняла.
За мальчиком так никто и не пришёл. Никто не охотился за ним. Хотя Дэйнар предполагал, что кто-нибудь точно попытался, но… разве кому-то хочется остаться без глаз?
Так текли годы. Они действительно текли, как вода, – иногда Дэйн не сразу мог вспомнить, какая по счёту идёт весна и сколько ему лет. Ведь это действительно не имело никакого значения. Птицы и звери, окружавшие его, тоже понятия не имели, сколько им лет, и ничего, жили ведь без этого знания.
Стёкла в окна Дэйнар поставил на третье лето. Он так и не придумал способ сделать их при помощи магии – всё-таки его познания в ней были невелики, точнее, их почти не имелось – поэтому попросил птиц стащить для него несколько кусков стекла из деревни. Вот обработать их, придав нужную форму, у мальчика получилось.
Хотя в то время Дэйн уже переставал быть мальчиком. Только рядом не было никого, кто мог бы это оценить, а самому горбуну было безразлично. Дэйнар крайне редко рассматривал себя в отражении на водной глади озера, а если начинал вглядываться, то видел самого обычного мальчика. Он не замечал, что взрослеет. Не видел, какие у него красивые светлые волосы и синие глаза. Впрочем, Дэйнар не замечал и свой горб. Он вообще не думал о том, как выглядит.
Порой, когда ему казалось, что он разучился говорить, Дэйн садился на берег озера и начинал тихо петь. Пел он в основном старые песни оборотней, книжку с которыми нашёл дома когда-то очень давно. Песни там были простые, незатейливые, но очень добрые. Наверное, поэтому они так нравились Дэйнару.
Нравились они и остальным обитателям Арронтара. Если маленький горбун начинал петь, к озеру слетались птицы и сбегались звери. Они слушали, поражая мальчика серьёзностью своих глаз – будто Дэйн пел не просто незатейливые песни, а рассказывал им какие-то интересные истории.
Тем летом маленькому горбуну – впрочем, он уже не был маленьким – исполнилось восемнадцать.
Он сидел на берегу озера и пытался сделать из дерева дудочку, когда к нему вдруг подбежала взволнованная Чара и стала странно рычать, мотать головой и хватать его за край штанины. Такое поведение было несвойственно волчице, поэтому юноша встал и пошёл следом за ней.
Аксал вела его в Западный лес. И не просто вела – она туда мчалась, при этом ещё и жалобно поскуливая, будто просила своего хозяина поторопиться.
И когда Дэйнар увидел то, из-за чего Чара так стремилась в Западный лес, сердце его упало.
