рваные вдохи, чтобы не задохнуться от взрыва эмоций.
– Опекун пришел воспитывать свою подопечную, – шепчу в темноту, – как это…
Не нахожу подходящего слова.
– Заводит, скажи же?
– Как ты вообще попал в мою квартиру?
Хмыкает, зарываясь пятерней в волосы, тянет голову назад, оголяя мою шею. Из меня вырывается стон, а в промежность утыкается стояк Тимофея.
– Вообще-то это моя квартира, и логично, что у меня есть ключи. Мне сказали, что ты плохо себя вела, я и приехал воспитывать.
Хрипло смеюсь, тяну за рубашку и слышу треск, когда Тимофей отталкивается от кровати. Пуговицы ударяются об оголенный живот, и внутри все начинает полыхать.
Он выпрямляется, а я жадно впиваюсь в оголенный торс. Вот это тело! Тимофей явно знает, как действует на меня, потому что на его лице порочная улыбка, которая говорит больше, чем тысячи слов. Меня сейчас будут наказывать. И от осознания этого внизу живота закручивается тугая спираль. Стискиваю бедра, ощущая, как белье мокнет под этим взглядом потемневших глаз.
– Дядечка, не надо меня воспитывать, – наигранно хнычу, но втайне уже предвкушаю наказание.
Боже! Я же девственница, откуда столько пошлости в голове? Или это виноват мужчина передо мной?
Тимофей выдергивает ремень из шлевок и наматывает на кулак, обшаривая мое распростертое на кровати тело. А я могу думать только о, том, что давно мечтала и представляла себе, как он меня трахнет. Как станет моим первым.
И, кажется, сейчас мое тайное желание воплотится в жизнь.
– Поворачивайся попкой, Тина.
Он впервые меня так называет и мне нравится. Иначе, как объяснить тот щенячий восторг, который взрывается в груди?
Вскакиваю на кровати и пытаюсь выровнять дыхание. Пульс колотится в ушах, подо мной простынь, пропитанная моим потом. В комнате никого, ни следа Тимофея. И я выдыхаю. Прикладываю ладони к горящему лицу и пытаюсь не рухнуть, когда поднимаюсь на нетвердые ноги.
Внутри все ещё шторм, трусики промокли насквозь. Чертыхаюсь и плетусь в ванную. Надо бы освежиться.
Стаскиваю нижнее белье и захожу в ванную. Ступни погружаются в мыльную холодную воду, и я взвизгиваю.
– Вот блин! – пищу и в панике начинаю метаться по ванной.
Из-под машинки вытекает все больше грязной воды. Я же пытаюсь хоть что-то придумать, но голова после того сна вообще думать отказывается.
Выбегаю в гостиную и натягиваю футболку, которую привезла с отдыха. Она мне служит ночной рубашкой и скрывает все непотребства. То, что нужно сейчас.
Возвращаюсь к машинке и пытаюсь надеть шланг, который каким-то неведомым образом отошел от стиралки. Шланг не поддается, и я добиваюсь обратного эффекта. Шланг окончательно слетает, и меня окатывает холодной водой.
В дверь начинают требовательно звонить, я же, матерясь, пробираюсь сквозь лужи, которые уже и в коридоре.
Распахиваю дверь, даже не смотря
