что вы активный член НПО «Пегас», содержитесь на гранты зарубежных, с позволения сказать, благотворителей, чтобы очернять нашу непростую мрачную действительность. Выводы делать пока преждевременно, но для более детального обследования вам, очевидно, придётся назначить щадящий курс трепанации черепа. Тогда мы будем знать точно, сколько и чего вы стоите… Ваш прайс-лист, на английском.
– Уверяю, я вас не подведу. Вы ни разу не пожалеете. Если честно, я на мели и готов на всё.
– Что ж… Благодарим за ваше время. Подпишите здесь, здесь и здесь… Пройдите в отдел кадров – и за работу. Поздравляю с назначением…
Приснится же такое… Сумароков встал, с хрустом потянулся. Вышел на веранду. Облокотился на перила. Домик, собственный домик – небольшой, в две комнаты, гостиная, кухонька, кладовка, санузел, – но свой. Никогда бы не поверил, если б раньше сказали, что такое возможно… Сьюдад Ла-Палома… В какие края меня занесло…
– О, голубка моя… – Сумароков попытался вспомнить слова с детства въевшегося в голову популярного шлягера, который кто только не исполнял, от Мариэтты Альбони до Аллы Пугачевой. – Как тебя я лубл-у-у-у… Далее следовал провал в памяти, но это не испортило ему настроения… В синем просторе… дальнем чужом краю… ла-ла-ла… ла-ла-ла… Хорошо-то как!..
Сумароков не знал, – да и ни к чему ему это было, – что автор мелодии, композитор и музыкант из Страны Басков Себастьян Ирадьер и предположить не мог, что после того, как «Голубка» впервые прозвучала на набережной Малекон и была подхвачена местными хабаньерос, она получит не просто всенародное, а общемировое признание. Он не был завистлив, к чужой славе относился спокойно, без ревности, как и подобает уважающему себя поэту, следуя правилу: а караван идёт… пускай себе тешатся.
Зима в этом году выдалась вопреки прогнозам совсем уж до противности мягкая, старожилы и не припомнят, и весна пришла рано. Солнышко с каждым днём пригревало всё сильнее, можно не спеша прогуляться по окрестностям, пройтись, – пока не понаехали американцы с немцами да китайцами, – узкими городскими улочками, полюбоваться сохранившими первозданный колониальный стиль домами, подышать свежим, утренним, без автомобильных удушливых примесей воздухом, прислушаться к деловой скороговорке океанского прибоя: всё ли у него в порядке…
А женщины… Какие женщины, горячие, игривые… Ух!.. На работу идти не надо. Хочу – пишу, хочу – в носу ковыряю. Благодать.
– Ванечка! – послышался голос Вали-Валентины. – Кофе остывает, иди уже, завтракать пора… Я тебе сегодня заварила индонезийский. Круассаны с повидлом будешь?
Сумароков не то, чтобы любил или не любил спутницу по жизни, – привык… Ему нравилось, что за ним присматривают, угождают, обслуживают, признают главой семейства. Нравилось и то, что Валентина умела готовить. «Асадо а ля паррилла», если по-простому, жаркое, жареное мясо, да в местном соусе «сальмуэра», – пальчики оближешь. Собственно, потому и взял Валентину с собой.
– Знаешь, кого я вчера встретил на рынке? За анчоусами свежими стоял. Ни за что не догадаешься… Того доктора.
– Из
