вестернах.
Первые слова были совершенно неприличными. Так даже ковбои не ругаются. Говорят, подобными выражениями владели только царь Петр Первый, граф Алексей Толстой и поэт Сергей Есенин. За непечатной тирадой из мрака последовал законный вопрос:
– А сам-то ты кто такой? Колись, сука, а то стрельну!
– Я тебе, козел, сейчас так стрельну! – пообещал Дынин и начал разворачиваться. Делал он это медленно и величественно.
– А это тебе за козла! – сообщил неизвестный и выстрелил. Подло, в спину.
Спина прапорщика Дынина была надежно укрыта бронежилетом. Но ниже – бушлат и галифе не в счет – он был беззащитен как младенец. Пущенный врагом заряд достиг его трепещущей плоти. Дынин рухнул как подкошенный. В ту же секунду на незадачливого стрелка обрушился шквал автоматного огня. До милиционеров донесся дробный топот. Враг отступал, укрытый бетонным забором. Бегство сопровождалось грохотом бьющейся стеклотары.
– Отставить стрельбу!
Пыжов склонился над павшим другом. Тот лежал на животе, задом кверху, в пожелтевшем от собачьей и человечьей мочи сугробе.
– Сильно тебя зацепило?
– Да… Кажется, позвоночник задело… Жжет, – еле слышно прошептал подстреленный прапорщик.
Капитан осторожно приподнял подол прапорщикова бушлата. Его внимание привлекли застрявшие в ткани блестящие мелкие осколки. Скорее даже кристаллы.
Пыжов рассмотрел один из осколков на свет, покрутил, понюхал, потом, не будучи брезгливым, осторожно попробовал на язык.
– Ну, что там? – стонал Дынин. – Чем он меня – картечью или жаканом?
– Сольцой тебе гузно намяли!
– В смысле?
– В прямом. Это же был сторож со склада стеклотары. Он тебе заряд соли в очко засадил. Наверное, с перепоя пальнул. Обидел ты его сильно.
Пыжов обернулся к «студентам»:
– Эй, орлы, проверьте место, откуда он стрелял.
Оба, пригнувшись, перебежками достигли складского забора и по сложенным ящикам перебрались через него. Они вернулись через несколько минут.
– Стрелок ушел. Оставил гильзу от гладкоствольного охотничьего ружья, – доложил Витя.
– И кальсоны обосранные, – добавил Митя. – Похоже, сбросил, когда убегал. Испугался, когда наши по нему из автоматов шарахнули.
Дынин, услышав, что ранен не свинцом, а солью, немного оживился и даже напустился на разведчиков:
– Где улика? Почему не принесли?
– Какая улика? – удивились «студенты». – Кальсоны с дерьмом?
– Гильзу почему не принесли?
Но тут вмешался капитан Пыжов:
– Ну, ты даешь! Ты что, собрался гильзу к делу подшить? Тогда и задницу свою подшей. Вместе с солью. Посмешищем хочешь стать? Наплюй и забудь, мент с раной! Давай, Дыня, соберись! Подумаешь, жопу посолили!
Дынин, кряхтя, поднялся. Бойцы
