фигуру Николая нельзя было спутать ни с кем другим.
В то же время, в толпе, под маской, можно без помех приблизиться к государю и поведать печальную историю о падшей, заблудшей девушке Леле. При этой мысли Леонтьева довольно улыбалась. Государь, а она хорошо знала его натуру, быстро разрубит гордиев узел.
И вообще эти Тютчевы…
Мария Павловна вспомнила о дочерях камергера. Хорошо было бы избавиться заодно и от них, от милочек, как она их называла, и завершить задуманный план полным удалением Тютчевых из стен Смольного. О, как они ей противны: этот безнравственный, вечно растрепанный стихотворец, его любовница с потакавшей им Анной Дмитриевной, и обе дочери. Чтобы духу их здесь не было!
Для тетки Лели, внезапно обрушившийся гнев императора упал как снег на голову. Анна Дмитриевна оказалась раздавлена случившимся, она пролежала больной несколько дней, но к выпуску своего класса была вынуждена подняться. Этим немедленно воспользовалась Леонтьева. Директриса с явным удовольствием на лице огласила монаршую волю.
«По велению государя императора вам, Анна Дмитриевна, надлежит удалиться из института и освободить казенную квартиру, – говорила она, холодно улыбаясь, глядя на побледневшее лицо своей старой инспектрисы. – Вы также должны взять и свою племянницу мадемуазель Денисьеву. Ей теперь не разрешено присутствовать в классах. Тем более что вас ожидают такие хлопоты».
Леонтьева говорила о родах.
Медленно приходя в себя, Анна Дмитриевна теребила батистовый платочек в руках, не решаясь приложить его к намокшим глазам. Она не жалела себя, хотя и отдала этому заведению не один десяток лет, служила достойно. Но бог с ней – ее жизнь прожита! А вот Леля, она ведь никак не устроена. И о фрейлинском шифре для нее теперь следовало забыть напрочь.
Анна Дмитриевна чувствовала себя так, словно ее внезапно лишили опоры, словно во время бала она очутилась на полу, но никто из кавалеров не захотел подать ей руки, чтобы помочь подняться.
Растерянный Тютчев в эти дни тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Он не опасался неудовольствия императора – у поэта были высокие покровители при дворе, но обо всем этом могла узнать Эрнестина Федоровна. Если уже не узнала.
Он терял почву под ногами. Ему казалось, что он беспомощно падает и падает, летит в слепящую синеву высокого неба, которая ожидает каждого в конце пути. Но путь его еще не кончен, и любовь Лели подтверждение тому. Тютчев мучился и не знал, как поступить. Что делать с Лелей? Что делать с женой? Ведь ее боль он тоже остро чувствовал. Но пребывая в душевном смятении, он продолжал стойко держаться. Как ни в чем не бывало, он ходил на рауты, пытался острить, любезничать с дамами.
– У вас, дорогой Федор Иванович, напряженный взгляд сделался, – шутливо заметил на одном из приемов Вяземский, – нервы пошаливают? Холодный компресс на живот вас вылечит16.
– Подагра разыгралась, князь, – скупо, без привычной
Холодный компресс на живот считался хорошим средством от нервных припадков.
