выпуская взлохмаченного пленника на свободу. Ему бросили комбинезон и ботинки. Новая одежда сидела как влитая, и Карго отметил, что тело памятью откликнулось на комфортное одеяние. Давно забытые запахи, ощущения и краски на мгновение унесли его куда-то в прошлую жизнь, где было тепло и сытно.
Убедившись, что бить его больше не собираются, Карго выпрямился и почувствовал, как ноги свело судорогой. В соседней комнате его ждал щуплый человек с какими-то блестящими предметами на поясе. На этот раз конвоиры повели себя более предусмотрительно и сначала продемонстрировали, что они хотят. Когда Карго, наконец, якобы понял, что ему хотят состричь волосы, он повиновался, после чего его затолкнули в стерильно белую комнату с кроватью посередине и закрыли дверь снаружи. Стены и пол на ощупь были мягкими, он готов был поспорить, что и потолок тоже. Подергал дверь – заперто.
***
Ирония настоящего заключается в том, что лишь оно одно существует в реальности, в отличие от прошлого и будущего, которые есть продукт нашего воображения – одно живет в воспоминаниях, а другое – в мечтах. Упрямая правда в том, что этот порядок соотношений неподвластен человеку. Как же сложилась бы жизнь каждого, если хотя бы на время все поменялось местами? Сколько можно было бы исправить ошибок! Или… наделать новых.
Потребность изменить свою судьбу зрела в сознании Гудвера с того момента, когда он начал понимать, что миру совершенно наплевать, кто он и что он думает о себе и об окружающих. Зрела, но так и не обрела видимые очертания. А может и не нужно ничего менять, может нужно наблюдать и вовремя «закрывать глаза» и «умывать» руки. Да и что такое судьба? Пожалуй, найдется немало тех, кто в нее верит, и столько же с ними несогласных.
В данный момент, лежа на кровати, Сит вообще с трудом понимал, где находился и что он здесь делал. Его рассеянный взгляд был устремлен к еле заметной точке на потолке, время от времени передвигавшейся то в одну, то в другую сторону. Потом насекомое, словно, решившись на смелый поступок, быстро заскользило на невидимой паутине вниз, едва не достигнув его лица, на котором не дрогнул ни один мускул. Повисев несколько секунд, раскачиваясь из стороны в сторону, паук, видимо, ощутив чужое дыхание, стремительно бросился назад к потолку и в один миг слился с ним, замерев темной точкой, растворившись среди множества таких же.
С прибытия на Тиберон прошло уже несколько дней, а подходящей работы Сит найти так и не смог. С каждым разом, когда ему с заученным сочувствием отказывали, отчаяние вспыхивало с новой силой, но тут же затухало, постепенно притупляясь, пока не превратилось в гнетущее безразличие, а затем и вовсе в нежелание что-то менять.
Сквозь сонное марево до Сита донеслись голоса. Открыв глаза, он заставил себя сесть. Вернулось несколько жильцов, которые о чем-то громко переговаривались друг с другом. Еще не до конца проснувшись, он поднялся и подошел к умывальнику.
