куда ушло войско, возглавляемое его сыном.
Быстро скачет Уйзен, в ушах привычно свистит степной ветер, впереди рыщут остроглазые разъезды, а сзади неодолимым потоком стремятся сильные, умелые, послушные его воле всадники, готовые по первому знаку ринуться в схватку и умереть, сжав челюсти на горле врага.
Торопит воевода коня, и тот летит над землёй, подобно Чернобожьему вихрю, бьёт степную траву крепкими копытами, и вскоре уже объявился у северян, разметая испуганных землепашцев по степям и лесам, и горе было тем, кто не успел уйти.
Утром поднявшееся солнце осветило странный серый туман, ползущий над далёкими взгорьями.
Прискакавшие дозорные, осадив взмыленных коней, доложили Святославу:
– Идёт сила великая на нас, княже! С курганов зрели перед собой войско несметное, не меньше тьмы тем!
– Трубить построение к бою! – велел Святослав.
Через миг запели турьи рога, дружина задвигалась, будто огромное живое существо, перестраиваясь в привычный боевой порядок.
Святослав со Свенельдом поднялись на курган.
С полуденного восхода надвигалась чёрная туча пыли и всадников, которые множеством полчищ растеклись по степной равнине.
– Отправь, княже, гонцов в Киев, пусть Старая дружина идёт на подмогу, – произнёс Свенельд хриплым, каким-то чужим голосом.
– Они всё равно не успеют, – пожал князь плечами, – разве только заслоном стать в случае, если хазары прорвутся к Киеву… – Святослав махнул одному из стоявших неподалёку посыльных, всегда готовых мчаться куда угодно по первому слову князя. – Передай Горицвету и Притыке, пусть каждый отошлёт по три самых борзых гонца на хорезмских конях с посланием: Святослав велит старшему Притыке с дружиной выйти навстречу, хазары могут прорваться к Киеву!
Прошло совсем немного времени, и к заходу понеслись шестеро всадников. С кургана хорошо было видно, как они держались сначала вместе, затем облачко вздымаемой пыли разделилось надвое, и каждая из маленьких групп поскакала к стольному граду своим путём. Но Святослав не глядел в их сторону, – он охватывал умом предстоящее сражение и уже велел кликнуть темников, чтобы передать им первые распоряжения.
– Хазар слишком много, княже, похоже, выступил весь Каганат… – Свенельд сжал челюсти так, что желваки нервно заходили под кожей.
Святослав и сам видел, а ещё больше – даже на значительном расстоянии – чувствовал исходящую от приближающегося противника такую решимость и силу, что внутри на миг стало холодно, будто сама Мара, пролетая мимо, вдруг печальным взглядом бездонных очей коснулась его души.
– Нашим ли воинам их страшиться, – обронил князь. – Мы уже доказали, что умеем сражаться и стоять до конца на поле брани.
– Знаю, княже, что ты храбр еси, и темники наши, и воины. Но ты должен помнить и о Киеве, что за спиной остался, и обо всех
