а ему, чтобы понять, что никакого развода он не хочет.
– Так, все ясно, ты сходишь с ума!
Подруга все-таки подскочила со стула, схватилась за сердце и начала метаться по кухне в поисках чего-то, известного только ей.
Я тихо посмеивалась над Людой, но поспешила встать следом и успокоить ее. Это произошло в тот момент, когда она собиралась налить водку нам в чай.
– Я не схожу с ума, слышишь? Все будет хорошо. Я видела эту девушку. Да, она молода, красива, не обременена заботами. Но это все, чем она может похвастаться. Борису хватит месяца, чтобы понять, что она не я. Он не протянет долго с простушкой, которая будет косо смотреть на каждую женщину рядом с ним, которая будет требовать поскорее жениться на ней, скандалить с его матерью. Ему хватит месяца.
– И что же? – Люда осторожно присела на краешек стула, не сводя с меня пристального взгляда. – Через месяц он вернется, и ты его простишь?
– Я не знаю. Но он вернется, эта девушка позаботится об этом.
– Если бы не знала, что ты сама из обычной семьи из глубинки, клянусь, сочла бы тебя последней стервой!
Подруга тяжело вздохнула, достала из кухонного шкафчика две плитки шоколада, которые она прятала от своих детей на случай незапланированной депрессии, и откусила несколько долек от целой плитки.
Люда знала, что переубеждать меня в чем-либо бессмысленно. Если я решила, значит мое мнение уже не изменить. Так что она всегда выбирала тактику молчаливой моральной поддержки, которой мне так не хватало.
– И что думаешь сейчас делать?
– Сделаю вид, что ничего особенного не происходит. Буду работать, жить своей жизнью, – я пожала плечами, понимая, что вру даже самой себе. – А из ближайших планов поехать в отель и снять номер. Борис сейчас забирает свои вещи из дома.
– Зачем тебе в отель? Оставайся у нас, комнат много.
– Нет, нет, нет, – чтобы подруга не смогла меня уговорить, я поднялась со своего места и спешно засобиралась из гостеприимного дома. – Мне будет лучше сейчас побыть одной. Спасибо, что приняла и выслушала.
– Но Оля!
Я быстро замотала головой из стороны в сторону, давая понять, что сочувствия и уговоров сейчас не нужно.
Было лучше быстро уйти и хлопнуть дверью за своей спиной.
Я не плакала на людях. Никогда. Это был один из главных принципов, который позволял мне оставаться сильной духом и сильной в глазах окружающих.
Водители машин, едущих навстречу, могли видеть только блестящие от подступающих слез глаза. Но, вероятнее, им до меня не было никакого дела.
Как не было дела и администратору отеля в центре столицы. Да и впрямь, какая разница молодому мужчине лет тридцати, зачем не такая уж молодая женщина спешно снимает номер в ночи.
Только прижавшись спиной к двери в небольшой комнате, я позволила слезам выйти наружу.
Невыносимо трудно переживать сложные моменты в одиночестве, как оказалось.
