вы быстрее ехали домой.
Олдус засмеялся и с трудом снова сделал серьезное лицо:
– Послушайте, Пал. Мне нужна почтовая птица, чтобы отправить сообщение королю. Можете достать?
На морщинистом деревянном лице Пала проступила гримаса, которая ясно показывала, что он думает о короле, но он кивнул, скрылся среди веток и через минуту вылез обратно, сжимая обеими руками сороку. Та ошалело вертела головой.
– Я ее попросил отнести ваше письмо. А мне пора распоряжаться угощением. Давно мы не устраивали таких больших застолий. – Он сунул птицу в руки Олдусу, слез с дерева и, переваливаясь на своих корнях, заспешил прочь.
– О, я забыл, мне еще нужны бумага, перо и чернила! – крикнул ему вслед Олдус, но Пал сделал вид, что не слышит. – Ладно, придется самому где-то достать. А вы пока поищите остальных. Увидимся позже, Генри. И умоляю, не оставляйте ларец где попало. Если его украдут, это будет глупейший финал нашей истории.
И Олдус умчался, прижимая к себе задумчивую сороку.
Генри завертел головой, прислушиваясь к звукам вокруг, а потом различил среди них плач и бросился вперед, спотыкаясь о корни. Этот голос, даже искаженный рыданиями, он узнал сразу – и как же он был рад его слышать!
Сван сидел под деревом, прижимая к лицу мокрые от слез руки, и Генри опустился рядом.
– Ты в порядке? – спросил он и сам поморщился от того, как глупо прозвучал его вопрос.
Сван, всхлипывая, отнял руки от лица.
– Освальд меня головой об дерево ударил, я без чувств и свалился, – выдавил он. – А потом слышу: кто-то прямо мне в ухо горланит мою песню, а за ним все вокруг подхватывают. Я глаза открыл – все вокруг сияет, а надо мной Хью навис, поет и за плечи меня трясет. Он так обрадовался, что я живой! – Тут рассказ Свана на какое-то время был прерван горестным плачем. Генри не стал его перебивать. – А потом Освальд из-за двери обратно выскочил и схватил Хью за шиворот. Сказал: «Ты хотел быть генералом? Вот и будь, а других у меня теперь нет». И потащил его за собой. Я хотел на Освальда броситься, но голова очень болела, и я его за ногу схватил и по земле за ним тащился. Хью вырывался, но куда из такой железной ручищи вырвешься! Вот досюда я дотащился, а потом руки и разжались, Хью меня все звал, звал, пока его Освальд совсем не увел. – Сван согнулся и заплакал.
Генри положил руку ему на плечо: он вспомнил, что люди так делают, когда хотят кого-то успокоить.
– Мы его найдем. Никуда он не денется, убивать его Освальду незачем.
– Точно найдем? – Сван выпрямился и уставился на Генри.
– Обещаю, – кивнул Генри, стараясь не думать о том, что делает. – А где Агата?
– Не знаю. Я ее у двери последний раз видел. Агата! – перепуганно крикнул Сван и тут же застонал, схватившись за затылок.
Они оба кричали снова и снова. И Генри понял, что чувствуют люди вокруг, когда зовут своих родичей, а никто не отзывается. К тому времени, когда его подергали за рукав, он уже успел так перепугаться, что при виде Агаты чуть не сел на
