style="font-size:15px;"> – А сколько…
– Времени прошло не так уж много. Мы встретились после полуночи, сейчас шесть утра. – Тис зевнул так, что Генри подумал, как бы он не вывихнул себе челюсть. – Ты у меня дома. Терпеть не могу гостей, но куда вас деть? Вам срочно нужны были кошки.
Генри посмотрел на свои руки. Правая была в незнакомой перчатке, совсем старой, с глубокими заломами.
– Как вы сняли цепь?
– Ну, я все-таки волшебник. Хотя на самом деле распилил пилой для железа. Попросил у скриплеров, у них есть вещи на все случаи жизни.
Даже воздух в этом доме был какой-то вольный, казалось, будто с каждым вдохом набираешься сил. Генри выпутался из одеяла и поставил ноги на пол.
– Мне пора домой. Я должен… должен точно знать. Про отца, – неловко сказал он.
– Генри, подожди. Ты удивил меня. Мало кто рисковал драться с Освальдом. И еще ты спас человека. Я не ожидал этого от…
– От такого, как я. Понимаю. Спасибо, что поставили флакон на обрыв.
– Что?
– Я выбросил его после нашей встречи, а потом нашел на обрыве, далеко от дома.
– Хм… Пожалуйста, но я его туда не ставил. – Тис подошел и сел на край кровати рядом с ним.
Генри недоверчиво покосился на него, но старик, кажется, нападать не собирался, смотрел внимательно и грустно, будто и сам не мог решить, что сказать.
– Я не прошел испытание. – Генри встал, сделал два шага к двери и опять натолкнулся на Тиса.
– Послушай, Генри. Всякий, кто хоть когда-нибудь читал сказки, знает, что каждое испытание проверяет одно качество героя: сообразительность, стойкость, веру в победу, щедрость, умение прощать и так далее. Но не каждый знает, – а я все-таки волшебник, – что первым всегда идет испытание на храбрость. Ведь если герой сразу окажется трусливым, так о чем с ним говорить? А ты, насколько я видел, вел себя храбро, – значит, прошел испытание.
– Я не нашел подсказку.
– Значит, она нашла тебя. Поверь, ты видел ее, только не понял, что это она и была.
Генри дернул плечом, хотел ответить, что его это уже не волнует, что ему нужно возвращаться домой – вдруг Освальд все же соврал, вдруг отец жив, – но тут Джетт шумно вздохнул, завозился и сел, спихнув с головы кошку.
– Брысь отсюда. Бедная моя голова, – простонал он. Потом отнял руки от висков, удивленно моргнул, приложил их обратно, ощупал голову и постучал себя по лбу. – Да нет, вроде не бедная. А что…
Кошка встала ему на колени и ткнулась носом в лицо. Джетт рассеянно похлопал ее по спине и огляделся.
– А, Генри. Привет. Мы вообще где? А впрочем, плевать. Я считаю, героическую страницу моей жизни пора закрыть, зря я во все это ввязался. О, а что это с моей одежкой?
– Ее постирали, – сказал Тис.
– Серьезно? Спасибо. Красота. – Джетт натянул аккуратно сложенную одежду так торопливо, будто
