о Нэнси. И друзья, конечно, пообещали, и сказали, что ночью подойдут к двери застенок. Когда все идиотские процедуры, связанные с религией, были сделаны, Сэм наконец-то оставил мальчика одного, как он выразился «сидеть и думать своей тупой башкой над милосердием Господнем». «Милосердие? Это он называет милосердием? Да чихал я на твоего Бога! – в сердцах думал Тео. – Если он есть, то, какого хера он допускает столько дерьма? Пошёл к чертям такой Бог» – Тео показал средний палец кресту, висящему на стене, ощущая неимоверное желание запихать его Сэму в задницу. Эта мысль его немного позабавила. Мальчик привалился к стене и думал над словами Донована, над тем, что он сказал. И его стоило опасаться – Донован был шибко умный, и хоть предыдущий его план, в котором друзья должны были драться друг с другом, провалился, ничто не мешает ему придумать кучу новых планов. Тео боялся, что за то время пока он сидит здесь, этот ублюдок что-нибудь сделает его сестре или друзьям. «Чёрт! Ну зачем я так разозлился. Если я смог держать себя в руках, я бы сейчас был Оливером, Ником и Габби и не переживал так. Если он хоть что-то им сделает, я…»
Мысли мальчика прервало копошение за дверью, это оказались Ник с Оливером, которые тихонько постукивали в дверь и звали его по имени.
– Я тут, – отозвался Тео. – Как там Нэнси?
– Когда мы рассказали ей про тебя, – Ник пытался подобрать нужные слова. – Она даже как будто и не удивилась.
Габби вообще на это никак не отреагировала, её уже было не удивить тем, что Тео вечно наказывают, и её откровенно достало то, что брат не может совладать со своей горячностью. А ведь она сразу поняла, что будет именно так. – Она с нами практически не разговаривала, хоть мы и спрашивали про эту фотографию – сказала, что нам всё должен объяснить ты.
– О чём Донован говорил, Генри? Что за фотография? – как можно более ровным тоном спросил Оливер. На самом деле, он отчаянно хотел это знать, и ему огромных трудов стоило сохранять спокойствие и не бросаться на друга, требуя объяснений.
Тео потёр переносицу и стукнул кулаком по двери.
– Теперь уже бессмысленно скрывать это от вас.
И он начал тихо рассказывать сквозь запертую дверь друзьям всё с той самой ночи, когда убили их с Габби отца. Он назвал их настоящие имена…
– А я всё думал, кто такая Габби? Ты несколько раз звал её по имени, когда тебе снились кошмары, – прервал рассказ Оливер, но затем спохватился. – Прости, продолжай.
Тео рассказал им о Тайлере, что они с Габби просили за них и Уэнди, пока мужчина отказывается, но они добьются от него согласия.
– Но вы не волнуйтесь, мы уйдём отсюда все вместе, если Тайлер всё же откажется, мы убежим через ту «дорогу жизни», о которой ты говорил.
– Спасибо Ген… – осёкся Ник. – Или нам теперь называть тебя Тео?
– В приюте меня все знают, как Генри. Так что зовите и меня и Габби по-старому. – Тео уже и сам отвык от своего настоящего имени –
