прошла. Значит, дело не в том, что я голая…
Что-то еще. Но что?
Гул. Низкий, утробный гул, который я слышала во сне.
– Арт!
Он повернулся, кивнул.
– Да. Советские транспортники. Один из них выбрасывает парашютный десант где-то в районе военного порта. Кто-то у них там любит дешевые эффекты.
Я подошла, прижалась. Хорошо бы еще уткнуться лицом в его плечо, но увы – мы почти одного роста. Не везет мне на высоких мужчин.
От Артема пахло мятой (зубная паста) и алоэ (крем для бритья).
Над портом и в самом деле разворачивались парашюты. Нелепость какая. Они могли просто прилететь и сесть в Бельбеке. Или в Каче. Зачем это шоу?
– А что это мы вскочили в такую рань? – Арт распустил поясок моего халата. – Нам что, делать нечего? Что мы, парашютистов не видели?
Я знала, что ему тоже тревожно. И впервые по-настоящему поверила, что это может оказаться наша последняя ночь.
– Сначала я пойду и почищу зубы (Господи, мне страшно! Почему мне так страшно?).
– Да. Это святое.
Потом мы были вместе, и пока мы были вместе, я ничего не боялась. А тем временем пустой на три четверти отель «Севастополь-Шератон» начал оживать. Смотровая площадка под окном пятью этажами ниже заполнялась персоналом в красных униформах и постояльцами в фирменных халатах. Все смотрели на запад, где за темной черточкой советского транспортника тянулось многоточие розовых пятнышек – парашютных куполов, подсвеченных утренним солнцем.
Вторжение началось ровно в четыре часа по Москве. Высадка парашютного десанта в Севастополе и в самом деле была не более чем шоу: настоящие силы высаживались с тяжелых транспортников и вертолетов в Симфи, Саках, Сарабузе и Сары-Булате, с военных транспортных кораблей в Альма-Тархане, Керчи и Феодосии. В восемь утра мы стояли на перекрестке Нахимова и Благовещенской, пропуская колонну бронетехники из Симферополя. Я помню, как Арт улыбнулся, нажимая на клаксон. Это была скверная улыбка.
Вслед за нами загудела вся пробка – небольшая в такую рань. Кто-то выскочил из машины и начал фотографировать, кто-то махал красно-белыми флажками… Арт не двигался с места, только давил на гудок и улыбался. Мне снова стало страшно – но тут колонна кончилась, и мы вырулили на Благовещенскую, а потом – на качинскую трассу.
Эта церковь называется в обиходе «Святой Себастьян на скалах». Она действительно стоит на скалах, венчая невысокую горку. У подножия горки дорога троится: одна трасса ведет в близкую Качу, другая сворачивает к Бахчисараю, третья следует береговой линией до станицы Николаевской.
Арт не поехал ни по первой, ни по второй, ни по третьей. Он свернул на узкую двухполоску, которая двумя изгибами поднималась к храму.
– Я думала, мы поедем в магистрат.
– Брак зарегистрирует сам отец Андрей. Я договорился.
Класс. Он договорился.
– Скажи, а вот если бы я отказала тебе вчера, ты что бы
