меня такое послушание было очень странным. А то, что девушка указывает мне, что надо делать, и вовсе нонсенс. Все мои прежние женщины был красивы, воспитаны и слушались меня во всем. Я не специально выбирал таких – это получалось как-то само собой. Для меня женщина – милое существо, которое нужно любить, оберегать, и вести по жизни за ручку. Всех это устраивало. Но сейчас моя ноющая скула доказывала, что бывают женщины с таким характером, который даже мне может оказаться не по зубам. Интересно, она такая же страстная в постели? Так. Не думать пока об этом.
В гримерке полуголые девочки кружили около Иннокентия, а тот развалился на диванчике и выглядел абсолютно счастливым. Увидев меня, испуганно вскочил.
– Иннокентий, меня зовут Максим, – представился я ему, пожимая пухлую вялую руку. – Я очень сильно сожалею, что ударил вас.
– Но зачем вы это сделали? – тонким голосом спросил он, глядя на меня чистыми наивными глазами, не замутненными высоким интеллектом.
– Простите, не разобрался в ситуации. Я увидел, как вы разговариваете с Еленой, и решил, что вы назойливый поклонник, от которого она никак не может отделаться.
– Что вы! – воскликнул он искренне. – Это совсем не так! Нет, я поклонник, это да, она ведь так танцует, так танцует!
– Вы правы, теперь я это хорошо понимаю, – улыбнулся я его искреннему восторгу. – Елена объяснила мне, что вы не хотели сделать ничего плохого…
– Конечно, как я мог! Это же богиня сцены! Она лучшая…
– Эй, Кеша, а еще совсем недавно ты говорил, что я лучшая, – капризно прервала его Валентина.
– Ты тоже! – Иннокентий мило покраснел и переключился на других девушек. – Ты тоже самая лучшая!
Елена в это время надела пальто и сапожки, и мы потихоньку покинули гримерку.
– Теперь твое мнение обо мне поменялось в лучшую сторону? – спросил я ее, пока мы шли на выход.
– Немного, – кивнула она. – Молодец, что извинился, у нас обидеть Кешу считается дурной приметой.
– Сегодня ты позволишь тебя проводить?
– Нет, – она развернулась ко мне у самой двери и легко коснулась моей руки. – Не порть хорошее о себе впечатление ненужной навязчивостью. Прощай, – она вышла в холодную ночь.
– Прощай, – со вздохом ответил я. Посмотрел, как девушка садиться в машину, стоявшую рядом, и закрыл дверь. Поежился – холодно. Но сердце горело от воспоминаний о близости этого роскошного тела.
На следующее утро я снова звонил Грабовскому.
– Виссарион! Сегодня Елена выступает?
– Сегодня нет.
– Как нет? – возмутился я, как будто меня предал близкий человек. – Почему?
– Потому что она не стриптизерша, – ядовито ответил несносный кузен. – Забыл, что ли? Так что она вообще может больше не прийти в «Золотой поцелуй».
– А ты знаешь, где она живет? – мне была невыносима мысль, что я больше не увижу эту девушку.
– У тебя совсем крыша поехала?
