прокормит. Подследственный? Указ о гарантиях не стоит бумаги, на которой он написан, а цена честного слова Путина нам неизвестна. Ну ладно Ельцин, а что будет со страной?
Правда, и самого Ельцина мы покупали, как кота в мешке. Причем даже не во второй раз, когда нам показывали разухабистую телекартинку с неутомимым плясуном, а в первый, когда горбачевская власть победоносного своего оппонента не раз из мешка вытаскивала и нам с того же телеэкрана демонстрировала. А мы зажмуривались: мы уже сделали свой выбор, мы прикипели сердцем, нам полюбился кот в мешке.
Конечно, у Ельцина была программа. Борьба с привилегиями, это раз. Такие реформы, чтобы всем жилось лучше, это два. Берите суверенитета, сколько сможете, это три. И межрегиональная депутатская группа. Участники которой разочаровывались один за другим по мере того, как их вышибали из власти и сбрасывали с палубы в реку, а разочаровавшись, садилась за мемуары, после чего их разочаровывали еще сильнее. Но с программой все стало ясно, самое позднее, когда власть начала причмокивать и обмахиваться ваучером, а все же сбили волну народного гнева, напишут в учебниках, этим самым ваучером ценой в две «Волги», означавшим односторонний разрыв государством контракта с обществом. Вот, кстати, еще один классический пример продажи кота в мешке – нам всучили мешок с ваучером, внушив, будто в мешке на самом деле находятся две престижные на тот момент автомашины.
Конечно, все изложенное выше представляет собой пессимистический взгляд на вещи. Потому что имеется и оптимистический, А заключается он вот в чем: всякий раз, покупая кота в мешке, мы интуитивно делаем правильный выбор по хорошо заученному принципу меньшего из двух зол. Потому что власть каждый раз делает нам предложение, от которого невозможно отказаться, потому что ставит вопрос по-бандитски: «Жизнь или кошелек?» – но чтобы это не выглядело и не воспринималось (со стороны) элементарным разбоем, отбирая у нас кошелек, но сохраняя нам жизнь, вручает в качестве компенсации кота в мешке. Да ведь и впрямь страшно представить, что было бы, не проголосуй мы в декабре 1993 года за никем не читанную и нелепую Конституцию, в июне 1996-го – за Ельцина, в марте 2000-го – за Путина. Хотя именно последний выбор все же представляется мне, в отличие от подавляющего большинства рассуждающих нынче на эту тему, в высшей степени гадательным.
Вместо политики
Парадоксы национальной идеи
Происходящее в нашей стране и с нашей страной за последнее десятилетие можно было бы определить карамзинским «Воруют!», если бы исключительно к воровству все и сводилось. Воровство – оно и в Африке воровство. Но, наверное, еще нигде и никогда не воровали так по-глупому, как у нас. Каждое крупномасштабное воровство – будь это отпуск цен, ваучерная или залоговая приватизация, распродажа армейского имущества или «пирамида» ГКО – может быть охарактеризовано известными словами: это хуже, чем преступление,
Новая Россия. 1999. № 2.
