заприметил он тебя сразу, уж что-что, а демоническая кровь позволяет делать выбор практически мгновенно, но вот с покорением твоего сердца не вышло. – Еще один тяжелый вздох и горькое: – Ты, пойми, Стасенька, он маг, гонор, самомнение, уверенность зашкаливают, такой с букетами бродить за тобой не станет, и стихов не расскажет, и воспитанию не поддается, мужик-то матерый, тертый, состоявшийся. А кровь взыграла, страсть вспыхнула, и желаемое завсегда получать привык. Вот и разыграл он всю эту ситуацию с зельем-то приворотным.
Я ахнула.
– Не ожидала? – усмехнулась Доминик. – Вот и Аллиночка не раскусила сразу.
Из угла раздались сдержанные рыдания.
– Ты, Григорьева, вспомни-то, как все было, неужто матерый мужик и не ведает, какое зелье все молоденькие ведьмочки в совершенстве осваивают? Да вас глухой ночью разбуди – так сварите и не ошибетесь же.
И я запоздало понимаю, что Доминик права, по всем пунктам права.
– Аллиночку он взглядом запугал, – продолжила директриса. – Вас спровоцировал, да знатно так, и главное, тут уж не подкопаешься – официально мужику был нанесен магический вред, вредителю и расплата светит, оттого и не могу защитить я тебя, Стасенька. Ни защитить, ни прикрыть, ни от судьбы печальной избавить, ведь знамо дело – год-два, да и натешится Тиаранг.
Тут и стало мне плохо совсем и окончательно. Стою посреди кабинета директорского, от любимых преподавательниц только всхлипы и слышатся, и сама Доминик смотрит так, что реветь в голос хочется.
– Так оно, Стасенька, – тяжело вздохнула директриса, – блуд это, узаконенный. Ты пойми – коли бегал бы он за тобой да покорял сердце твое девичье – пострадала бы его гордость непомерная, да и коллеги не поймут, у боевых магов-то брутальность в чести, в их домах женщина глаз от пола не поднимает, перечить не смеет, волю мужа исполняет в точности. Это, девочка моя, своя культура, особая, нам ее ни понять, ни принять. Так вот, недосуг ему бегать за тобой, да и любви нету ни капелюшечки, а страсть, знамо дело, быстро проходит. Вот и закон таков – коли кто приворотом привлек мага, так тому и быть с магом, покудова приворот не пройдет, дабы мужчинко не мучился.
Стоит ли удивляться – заревела я как миленькая, в унисон с Аллиночкой.
– Добро пожаловать во взрослую жизнь, Григорьева, – мрачно произнесла Феоктилла, разрезая конверт ножом для бумаги. – Здесь страшно, грязно, мерзко и нет выбора.
Я вытерла слезы и реветь перестала. А потом, не выдержав, спросила:
– Почему они нас закрывают?
Директриса вздохнула да и продолжила:
– Добро, Стасенька, оно завсегда злом оборачивается. Ты понимаешь, все студенты магических учебных заведений получают высокую стипендию и выходное пособие по завершении обучения. Так вот, у ведьмочек, так уж сложилось, стипендии-то самые и высокие, и школы наши по площадям совсем не маленькие, а государству мы особо-то и не выгодны, ему армия нужна, маги-артефакторы, маги-изобретатели… А мы-то, почитай, только простому люду и служим… Вот и была поставлена
