Но Нюся словно чувствует, что что-то не так, и постоянно спрашивает про папу. Я уже не знаю, что отвечать…
– Нюсенька, просыпайся, – мягко глажу ее по голове и спине.
Улыбается и сладко тянется. Зевает и открывает глаза.
– Доброе утро, мамочка, – обнимает за шею и целует в щеку.
– Доброе утро, – улыбаюсь ей.
– А папа уже вернулся? – отстраняется и взволнованно заглядывает в глаза.
– Еще нет, – нервно сглатываю и отвожу взгляд. Внутри просыпается тихая паника. Боюсь, что не справлюсь с ней, разревусь и напугаю дочь.
– А когда уже? – Нюся капризно надувает губки и слава богу не замечает моего состояния.
– Я не знаю… – поднимаюсь на ноги и достаю из шкафа заранее приготовленную одежду. – Давай собираться? Скоро бабушка за тобой приедет.
– Ура!
Нюся подскакивает и несется в ванную. Пока ее внимание еще можно переключить, но что будет дальше, даже подумать страшно.
Тяжело вздыхаю, заправляю кровать и кладу на нее одежду. Затем спускаюсь, чтобы приготовить завтрак.
Тошнота привычно подступает к горлу. Токсикоз жуткий, особенно по утрам. На еду вообще смотреть не могу. Но дочку-то надо кормить. Беру себя в руки и начинаю варить кашу. От запаха мутит все сильнее. Отхожу на пару шагов, опираюсь обеими ладонями на столешницу и глубоко дышу. Отвратительно себя чувствую. От голода мутит, а от еды воротит. Замкнутый круг.
Трель дверного звонка разлетается по дому. Отставляю кашу с плиты и иду открывать. Людмила Петровна в черном платке и очках. Траур. Мне кажется, она уже мысленно похоронила сына. Смирилась, как и его братья. Только я одна не могу принять это.
– Проходите, – натянуто улыбаюсь. – Кофе будете?
– Нет, спасибо.
Возвращаюсь на кухню, а свекровь следует за мной.
– У тебя все нормально? – неожиданно интересуется, присаживается за стол и снимает темные очки.
– Относительно, – равнодушно пожимаю плечами и оборачиваюсь к ней. Только сейчас замечаю, как она изменилась, словно постарела сразу на несколько лет. Горе никого не пощадило.
– Ты сама на себя не похожа, – хмурится Людмила Петровна. – Похудела, мешки под глазами. Может, врачу показаться?
– Со мной все в порядке, – упрямо повторяю. Такая забота сейчас совсем не уместна. Я не готова принимать ее от этого человека. Предубеждение. Постоянное ожидание какого-то подвоха.
– Вик, это не шутки… – качает она головой. – У тебя дочь, она не может потерять обоих родителей.
– Не говорите так! – повышаю голос, вспыхивая в секунду. – Иван жив и вернется к нам!
Людмила Петровна поджимает губы и сканирует меня взглядом. Становится не по себе. Зябко веду плечами.
– Ты думаешь, я этого не хочу? – горько усмехается она. – Неужели ты до сих пор меня считаешь
