губу – защёлки-то нет!
Как-то раньше не было нужды запираться, а вот теперь я испугалась за свою сохранность.
Если Руслан раньше до меня добирался, где ему приспичило, то теперь, когда мы в соседних комнатках, так непростительно близко друг к другу. Когда сын спал, и больше не было никого, чтобы ему помешать. Я слишком открыта, обнажена и доступна! Действительно как лакомый деликатес для хищника. Бери – не хочу! Что делать? Как защититься?
Не думаю, что Руслана остановит то, что в соседней комнате его друг – мой сын! Его и раньше ничего не останавливало! Даже разница в возрасте! И тем более то, что нравлюсь его отцу! И то, что у Германа на меня планы. Что я не хочу, в конце-концов! Грожу, сопротивляюсь.
Да что уж там, невнятно сопротивляюсь и нелепо грожу!
Поэтому «да», Руслан мог стать для меня проблемой еще и потому, что, реально реагировала на него. Не я – тело, но какая разница, если находясь в опасной близости к нему, уже текла от мысли, что Рус мог опять меня трахнуть! И он это чувствовал каким-то животным инстинктом. Потому и пользовался моими заминками, растерянностью, откровенным непониманием, что делать!
Это было жутко и скверно, осознавать, что я подсаженная на аморальный секс с мальчишкой!
Долго не могла уснуть. Глохла от волнения, вздрагивала, когда мерещились шорохи, скрипы рядом с дверью. И сердце истерично билось в груди, оглушая своим безумным бегом.
Но зря переживала и грязно думала о парне – Руслан не посмел вторгнуться в мою комнату. А когда проснулась, в зале на диване его не обнаружила.
РУСЛАН
– Здоров, – звонок от Жени разбудил ближе к обеду, а я дрых без задних ног.
– Здоров, – собственный голос охриплостью резанул слух, как если бы скрежет лезвия, медленно чертящего по стеклу дорожку.
– Как вчера? – Жека тоже звучал не айс и, судя по протягиванию слов, он, как и я, ещё не вышел из коматоза. – Я там ничего не учудил?
– Да вроде был хорошим, медвежонком, – в трубку хмыкнул я, но лицом в подушку.
– Да ну тебя, – разобиделся Женя. – Так и знал, что теперь жизни не дашь.
– Не я реально от милоты растекаюсь, – без злорадства поржал я: – Двадцатилетний лоб – медвежонок, – пшикнул на последнем.
– Иди ты! – буркнул Жека.
А меня распирало от смеха:
– Не, ну а чё? Даже завидую, меня так не называли, – на этом ржать перестал. Меня в лучшем случае батя называл нахлебник, дармоед, ушлёпок, ублюдок.
– Тогда завидуй молча, – смилостивился Жека, – а то в клубе всем без разбора об этом рассказывал, – пожурил, но меня уже было не остановить:
– Так для тебя старался! Твою личную жизнь налаживал.
– Ну да, – хмыкнул Женька.
– ДА, – упирался через смех я, – всем девушкам нравятся ласкательные названия: «зайка, лапуля, киса». А от твоего они вообще сразу начинали урчать как
