Он поднялся с дивана и подошёл к окну. Глядя на дождливый пейзаж за окном, Нарвин пытался обуздать чувства гнева и досады, охвативших его. Ульма, не предвидя такой реакции мужа, настороженно смотрела на него. Взяв под контроль свои эмоции, муж повернулся к жене:
– Я много раз говорил тебе, что не хочу иметь детей. Почему сейчас ты ставишь меня перед фактом своей беременности, не принимая во внимание моё желание?! – отчеканил Нарвин голосом с металлическими нотками.
– Почему ты наотрез отказываешься от рождения детей? – парировала его вопрос жена, подходя к мужу и пристально глядя ему в глаза. – Ведь это естественно, когда мужчина и женщина живут под одной крышей и спят под одним одеялом.
– Хорошо. Давай присядем, – сказал Лютер, показывая жене на диван.
Присев и усадив жену рядом, Нарвин продолжил беседу:
– Ульма, мы с тобой взрослые люди. У каждого из нас есть свои «скелеты в шкафу». Я ни разу не упомянул тебе о твоём прошлом, и я надеялся, что ты не заставишь меня говорить о моём. Перед нашей женитьбой я настаивал на отсутствии детей. Так?
Ульма слегка кивнула головой.
– Я осознаю, что должен был раскрыть перед тобой все карты с самого начала. Тогда бы тебе была ясна причина моего поведения. Однако у меня не хватило смелости говорить с тобой о моём прошлом раньше. Теперь у меня нет выбора молчать о нём. Слушай, – Лютер отрешённо посмотрел на жену.
Ульма внимательно и с напряжением смотрела на мужа.
– Я никогда раньше не говорил тебе о том, что когда-то был женат. Более того, у меня было двое детей. Моя дочь в возрасте пятнадцати лет наложила на себя руки. Мы даже не смогли похоронить её на нашем кладбище, так как самоубийцам в этом отказано. Мой сын, – гей и наркоман, – умер несколько позже от передозировки наркотиков.
– Боже мой! Какой кошмар! – жена пришла в ужас от услышанного. Она даже не могла себе представить, что её муж пережил двоих собственных детей. – Что стало с твоей бывшей женой? – еле слышно спросила она.
– У неё помутился рассудок, и она скончалась чуть позже.
Воцарилась пауза. Тягостное молчание нарушила Ульма:
– Я искренне сочувствую твоему горю, но не понимаю до конца – почему мы не можем иметь детей?
– Тебе известно, что моя хромота обусловлена генетически? – задал встречный вопрос муж.
– Даже если и так, почему из-за этого надо убивать нашего ребёнка? – вопрошала жена.
– Во-первых, моя хромота и самоубийства двух моих детей – две стороны одной медали, которая называется дегенерацией рода. Во-вторых, не убивать ребёнка, а прерывать беременность в связи с высокой вероятностью наследственной патологии. Ты хочешь воспитывать идиота, извращенца или самоубийцу?! – заявил Нарвин, начиная терять контроль над собой.
– Но ведь ты обладаешь живом умом и ясным рассудком! Почему от тебя должен родиться урод?! – не желая принимать категоричные аргументы
