украшали свой наряд разноцветными шалями, кружевными мантильями с роскошным гребнем. Юбки у них были всегда чуть короче дозволенного, лиф платья отличался глубоким вырезом. Маха и махо не только одевались особым образом – у них были свои обычаи, свой язык. Так как они были ярыми сторонниками национальных традиций, их бунт против закона ограничивался в основном мелкими шалостями. На самом же деле махо свято чтили королевскую власть и законы Церкви. Они категорически не принимали нововведений, приходивших из Европы. Махи считались женщинами, горячими в любви; они отличались особой верностью, но при этом были крайне ревнивы. Иностранцы, посещавшие Мадрид в XIX в., в своих путевых заметках отмечали особое бесстыдство, свойственное махам» [4, с. 297, 298]. О том, какую роль сыграли махо в жизни страны и махи – в творчестве Гойи, мы поговорим в свой черед.
В 1759 г.[2] в Сарагосе в возрасте 13 лет Франсиско поступил в ученики к местному художнику Хосе Лусан-и-Мартинесу. Учился он около трех лет. Копировал гравюры, живописью не занимался, хотя получил свой первый заказ от местной приходской церкви – сделать раку для хранения мощей. Однако дурные пристрастия не ведут ко благу: Франсиско был вынужден бежать из Сарагосы после крупной уличной драки, в которой выступил зачинщиком. Друг с другом сражались… церковные прихожане: одни молились в церкви Мадонны дель Пилар (по-русски – «Госпожи нашей»; Ей Гойя не переставал поклоняться до самой смерти), другие – в соседнем храме Святого Людовика (Сан-Луис). На поле боя остались убитые, и, если бы не побег, Гойе не удалось бы избежать суда инквизиции, а это было в то время пострашнее, чем просто тюрьма. Так и вышло, что, неожиданно для него самого, Франсиско оказался в Мадриде. На новом месте Гойе помог устроиться тезка, Франсиско Байеу, тоже художник: как и Гойя, он в свое время начинал профессиональное поприще в мастерской Лусана.
Первое, с чего начал Гойя в Мадриде, – попытался поступить в Королевскую живописную академию Сан-Фернандо. Ничего из этой затеи не вышло, он провалился с треском. Не стоит думать, будто Франсиско забросил старое и занимался только искусством; нет, он продолжал водить сомнительную компанию, драться на дуэлях, из-за чего был вынужден покинуть страну и уехать в Италию – якобы «для продолжения образования», а на самом деле чтобы скрыться от властей. Денег на путешествие он не имел, и тогда неунывающий махо примкнул к бродячей группе тореадоров, устраивавших публичные состязания с быками. С успехом выступая в боях, он зарабатывал себе на жизнь, а в свободное время занимался изобразительным искусством. Однако не стоит думать, что Гойя, подобно маститым европейским мастерам классицизма и барокко, оказавшись в Риме (по др. данным – с 1766 по 1771 г.), принялся усердно копировать античные образцы. Нет, он увлекался натурой – зарисовками уличных сцен. «И здесь он не прекращает свои похождения. Современники рассказывали о романе Гойи с монахиней, о соблазнении дочери знатного вельможи. Существует легенда о том, что Франсиско взбирался
Ранний период жизни и творчества Ф. Гойи слабо документирован, поэтому даты до начала 1770-х гг. приблизительны.
