неотложных делах государственной важности. Где-то внутри зрело решение, а присутствие дан Глиссы мешало разобраться, какое именно. Мешало еще и то, что ее собственное тело, вопреки уговорам, откровенно желало испытать огонь, горящий в глазах лорда.
– Сегодня ты весь день от меня прячешься, – голос лорда был сладким, как варенье. – Хотела сбежать?
– Увы. У вас в руках шелковый шнурок от моего ошейника, – ответила Милия, с трудом скрывая раздражение.
– Зачем же так? – он подошел и положил руки на талию Милии.
– Мне хотелось побыть одной, – сказано было таким тоном, что даже самый последний идиот поспешил бы закрыть за собой дверь, но дан Глисса им не был, поскольку проигнорировал ответ и одним ловким движением развернул девушку так, что край постели уперся ей под колени.
– Если вы сделаете еще шаг, я упаду и сомну платье, – убийственно тихим голосом проговорила Милия, глядя в масляные глаза дан Глиссы.
– Я надеюсь, – так же тихо сказал он, – что завтра тебя не будет заботить состояние подвенечного наряда, когда мы останемся вдвоем.
Дан Глисса отпустил ее талию и отступил на шаг.
– Завтра утром я приду посмотреть, как тебя наряжают, Стейл.
– Как вам будет угодно, ваша светлость, – ответила девушка, чуть склонив голову.
Нет, это была не дань этикету, просто вдруг срочно понадобилось спрятать донельзя злорадную улыбку. Решение было.
Едва дверь за лордом закрылась, Милия позвала служанок, велев им как можно быстрее убрать из спальни платье, и со зверским видом смотрела на этих не к месту медлительных девчонок, которые превратили простое задание в целый ритуал. Как только платье перекочевало в гардероб, для которого была отведена целая комната, Милия не слишком вежливо их выставила.
Недоуменно оглядываясь, служанки быстро юркнули в свою комнатушку, чтобы в четыре языка обсудить вдруг резко изменившуюся госпожу. Обычно Милия вела себя с ними совсем не так, намного мягче, вежливее и терпеливее, чем другие даны во дворце. Но сегодня и именно сейчас она не хотела видеть рядом ни одной физиономии.
«Завтра утром я приду посмотреть, как тебя наряжают, Стейл», – мелькнули в голове слова лорда.
– Завтра утром, – прошептала девушка, глядя на себя в зеркало, – меня здесь уже не будет.
Послышались чьи-то легкие шаги, и девичий голосок несмело спросил:
– Не помочь ли вам приготовиться ко сну, госпожа? Может, ванну?
– Нет, ничего не нужно, – ответила Милия, все так же глядя на свое отражение. – Хотя, подожди.
Она обернулась и посмотрела на хозяйку голоса. Это была худенькая, невысокая, симпатичная девушка с большими, чуть раскосыми глазами чайного цвета. На ее тонкой шее до сих пор, а прошло уже больше месяца, был различим след ошейника. Но если рубец от ошейника мог со временем исчезнуть, то позорное клеймо раба с левого плеча – никогда.
Когда
