великаном… вот только его кожа, прежде старчески-полупрозрачная, сделалась ровной и загорелой. Голова, когда-то такая облезлая, обросла белоснежной гривой, опрятно связанной в хвост на затылке. А убогую набедренную повязку сменили кожаная безрукавка и пурпурные штаны чуть ниже колен.
Куда подевался поверженный, угасающий старец лет восьмидесяти, если не девяноста? Перед Артуром находился пышущий здоровьем невероятный богатырь в самом начале седьмого десятка, готовый сразиться с оравой молодых противников – и всех победить!
Он сидел на краю циферблата, между цифрами три и четыре, и медленно обрывал лепестки розы. Он сидел к Артуру вполоборота, и мальчик не мог видеть его глаз – или пустых, сочащихся кровью глазниц, если здесь недавно побывали куклы из часов.
Избегая жестокого зрелища, Артур проверил положение стрелок. Часовая стояла на девяти, минутная – на пяти, так что Артур испытал троекратное облегчение. Глаза Старика должны были уже вырасти заново – времени для этого прошло вполне достаточно. Зато цепи – натянуться достаточно туго, чтобы удержать его вблизи циферблата. А главное, до появления кукол-мучителей еще оставалось несколько часов.
Артур шагнул вперед и пошел через поле колокольчиков. Впереди загремели цепи – Старик поднялся на ноги, приглядываясь. Артур остановился футах в тридцати или сорока. Циферблат-то уменьшился, а вот сократились ли цепи – почем знать! Лучше поберечься…
– Приветствую тебя, Старик! – крикнул Артур.
– Приветствую, мальчик, – пророкотал Старик. – Хотя, может, не стоит мне больше звать тебя мальчиком? Твое имя Артур, так ведь?
– Да.
– Подойди, сядь со мной. Вина выпьем, поболтаем…
– А ты обещаешь, что не обидишь меня? – спросил Артур.
– Ты пребудешь в полной безопасности четверть часа, как отмеряют его эти стрелки, – ответил Старик. – В тебе довольно от смертного, чтобы я тебя не убил, словно бродячего таракана… то бишь Жителя Дома.
– Спасибо, – сказал Артур. – Я подумаю.
Он приблизился со всей осторожностью, но Старик снова уселся и, перехватив цепь, смахнул с камня рядом с собой шипастые стебли роз, чтобы освободить Артуру место.
Артур опасливо присел на камень.
– Вина, – сказал Старик, протягивая руку.
Прямо из земли, даже не потревожив цветы, вылетел небольшой глиняный кувшин. Старик подхватил его и опрокинул себе в рот, глотнув изрядно вина, пахнувшего смолой. Артуру, в точности как когда-то, от этого запаха стало чуточку нехорошо.
– В прошлый раз, – сказал он нерешительно, – ты вино стихами вызывал…
Он раздумывал о вопросах, которые хотел задать, и колебался, не зная, с чего бы начать.
– Форму Пустоте придает моя воля, – ответил Старик. – Когда с Пустотой имеют дело низшие существа, им и правда приходится заострять свою мысль,
