мать-настоятельница. – Но мы и правда молились о вашем благополучном путешествии, ибо… – она вскинула указательный палец.
– Молитва – одно из крыл, что несет нас через огненное море, – сказала я. – Книга откровения, глава четырнадцатая, стих двенадцатый.
Тут можно было бы и остановиться, но что-то словно подтолкнуло меня, и я проговорила без заминки:
– Одно крыло – молитва, а второе крыло – смирение перед волей небес и теми, кого небеса ставят охранять стадо свое. А кому недостает смирения – тот птица однокрылая, и лететь не может. Глава четырнадцатая, стих пятнадцатый.
Плечо матери-настоятельницы дернулось, что было знаком раздражения. Но сказанного не воротишь.
– Это кто там пищит из-за вашей спины, матушка? – дракон отчего-то заговорил с настоятельницей уважительнее, и я приписала это себе в заслуги.
И в самом деле, его «тыканье» было оскорбительным. Так мне показалось, даже если мать-настоятельница предпочла этого не заметить.
– Это сестра Виенн, – сказала она сдержанно, и по голосу я поняла, что настоятельница недовольна.
Интересно – чем? Моим самовольством или грубостью дракона?
– Она оскорбила тебя? – вскинулся младший брат, через стол зло посмотрев в мою сторону.
Мне не дали места, и я стояла за креслом настоятельницы. Спинка была достаточно высокой, чтобы я могла спрятаться за ним с макушкой, если пригнусь. Но сейчас мне совсем не хотелось прятаться. Гости должны понять, что они – всего лишь гости.
– Нет, не оскорбила, – дракон жестом остановил младшего брата и повернулся к матери-настоятельнице, привычно уперев кулак в бок. – Не обращайте внимания на Дилана – он горяч не в меру. Но вы-то его знаете, матушка. А вот ваш «цитатник» я впервые вижу и слышу. Откуда такое чудо?
«Цитатник»! Я вспыхнула от негодования. До сих пор я считала почетным следовать за настоятельницей и цитировать Писание, но в устах дракона это стало чем-то чуть ли не неприличным.
– Сестра Виенн всего лишь три года в монастыре, – чинно пояснила мать Беатриса. – У нее хорошая память и она прочла много книг.
– Я вижу, что память хорошая! – расхохотался дракон. – А еще и язычок злой, как посмотрю. Упрекнула меня, значит, что я – птица однокрылая? Вроде как летать не могу?
Да ведь он – дракон. Значит, летать для него – привычное дело.
– Что молчишь? – спросил маркграф, пытаясь рассмотреть меня за спинкой кресла.
– По уставу монастыря сестры могут говорить только с моего разрешения, – пояснила настоятельница.
– Так дайте ей разрешение, – нетерпеливо потребовал дракон. – Она говорит забавные вещи, пусть меня развлечет.
– Сестры изучают Писание не для забав, – строго одернула его настоятельница, – ибо…
– Истины небесные – не развлечение для ума, а средство для его воспитания, – тут же отозвалась я, когда сухой палец
