чистый лед, даже еще прозрачнее. Только заставить их показать свою красоту – это вершина ювелирного искусства. Я видел алмазную бабочку, она ослепляла! Свет играл на ней сначала белым, потом голубым, потом розоватым и красным – как будто алмаз впитал в себя все цвета радуги. Это было настоящее волшебство, даже эльфам такое не под силу. Повторишь поделку прадеда – и тебя назовут величайшим мастером королевства, как называли его.
– Как же можно заставить камень играть светом? – я недоуменно нахмурилась. – Он посыпал бабочку алмазной пыльцой? Как я розы?
– Нет, это была не алмазная пыльца, – сказал отец задумчиво. – Он не открыл секрета. Ты же знаешь, что твои дед и прадед погибли во время войны, я был слишком молод, они многого не успели рассказать мне. И записей не оставили, чтобы секреты семьи не попали в чужие руки. Но я думаю, те камни были отшлифованы каким-то особым образом.
– Хотелось бы мне посмотреть на эту работу…
– Эльфы назвали ее «Огненный лед», но среди гномов эта работа называлась «Огонь Фарина». Она пропала во время девяностолетней войны, утонула вместе с флотилией герцога Ротербергского, он вез брошь в подарок королю Салезии, чтобы просить о мире. Так что теперь ею любуется одна только морская королева.
Вошел покупатель – надменный эльф в шелках и бархате, и папаша прекратил разговор, а я убралась из лавки в мастерскую, думая об алмазной бабочке.
Каким образом прадед смог заключить радугу в камень? Я взяла алмаз, который мы с папашей собирались расколоть в пыль, чтобы посыпать поделки. Похож на кусок мутного льда. И только там, где имеются сколы – нет-нет да мелькнет искорка. Удивительный камень – самый твердый на свете. Его шлифуют годами, чтобы вставить в оправу. Но делают это редко, потому что иногда целой жизни ювелира не хватит, чтобы придать камню нужную форму. Да и ценится алмаз не из-за красоты, а из-за своей прочности, именно поэтому его носят только мужчины – какая красавица станет носить мутную стекляшку неправильной формы? А для мужчины алмаз – величайший талисман. Он передает свою несокрушимость владельцу, это камень воителей и королей. И проще всего вставить в оправу неотшлифованный камень, чем мучиться, сглаживая его природные грани.
Для мужчины… Я с грустью взглянула на себя в крохотное зеркальце, висевшее на стене.
В последнее время я часто смотрелась в зеркало, пока папаша не видел, и думала, что никогда не стану даже на сотую часть такой миловидной, как бледная Лионель, куда уж там до Белладонны и Розалинды. Лицо у меня было совершенно круглое, и глаза не очень-то большие, и рот широковат, а нос… вобщем, далеко ему до идеальных носов господ эльфов. Зубы, правда, белые и ровные – это у гномов и людей редкость и ценится. Но что толку в зубах, если нельзя улыбаться, а смеяться – тем более?
После визита принца Дагобера мне с каждым днем все труднее было прикидываться парнем, а после посещения графского замка я затосковала, хотя не желала признаваться в этом даже самой себе. Теперь мне удавалось напеть только синие камни – сапфиры, аквамарины. Прозрачные, огромные, кристально-чистые,
