же вы тогда покраснели, душечка? Только я пришла сюда не для того, чтобы вести разговоры о морали. Я пришла, чтобы предложить вам сделку. Крайне выгодную сделку. Для вас – в первую очередь.
– Сделку?..
– Мне все известно о вас, бедняжка Роза Дюваль, – сказала женщина, понизив голос и чуть подавшись вперед – будто желая придать нашей беседе оттенок доверительности. – Вы родились в уважаемой и благородной семье, в четырнадцать остались сиротой, воспитывались в королевском приюте, а потом оказались на улице, без средств к существованию. Какой крах для единственной наследницы рода дю Вальен, – она с сожалением поцокала языком. – Как, должно быть, переживают ваши бедные родители, наблюдая за вами с небес… Их любимая доченька стала актрисой. Актрисулькой! Да еще где – в этом богом забытом месте! Какой позор…
Это было уже слишком, и я сказала холодно, с трудом сдерживая гнев:
– Вы пришли, чтобы оскорблять меня? Но мне нечего стыдиться. И честно зарабатывать на хлеб…
– Не кричите, – осадила меня дама. – Я не оскорблю вас, что вы, Роза. Наоборот, хочу помочь. Честные деньги – и не только на хлеб, но и на новые шляпки, на новые платья… Да что там! Вам хватит прикупить маленький домик на берегу моря, а захотите – отправляйтесь покорять столицу. Только, признаться, я не вижу в вас особых актерских задатков…
Я хотела возразить, но дама остановила меня движением руки:
– Поменьше эмоций, моя милая. Я не предложу вам ничего постыдного. Так, небольшое одолжение. Вы должны стать мною.
Она так и сказала – вы должны.
В этот момент я ненавидела ее. Ненавидела красивую женщину, так похожую на меня. Ненавидела за ее богатство, снисходительность, за ее насмешливый покровительственный тон. За то, что у нее есть все, а у меня ничего, но этого мало, и она насмешничает мне прямо в лицо, показывая, что несмотря на огромное сходство мы очень разные.
– Уходите, – сказала я сквозь зубы, – я вам ничего не должна.
– Простите, я не так выразила свою просьбу, – на даму моя злость не произвела ни малейшего впечатления. – Я богата, мадемуазель Дюваль. Вы это уже поняли, я думаю, – она указала на корзину с розами. – О! Вы молчите? Вам что-то не нравится? Наверное, вы ожидали, что цветы вам дарит какой-нибудь восточный набоб или принц крови? Или вы предпочитаете, чтобы я называла вас дю Вальен? Нет? По лицу вижу, что вам это не по душе… Тогда давайте я буду звать вас Розой. Вот забавно, – она разулыбалась, показав белоснежные зубы, – даже имена у нас похожи. Я буду звать вас Розой, а вы зовите меня Розалин.
– Благодарю, – процедила я. – Но ваши любезности лишни. Прошу удалиться.
Мужчина в маске тихо фыркнул. Похоже, его позабавила моя гордость. Наверное, я и в самом деле выглядела жалко – в потертом бархатном халате рядом с дамой, один наряд которой стоил столько, сколько наш театр со всеми артистами.
– Тише, – Розалин приложила пальчик к губам. – Вы станете мною на три месяца. За… скажем, за десять тысяч? Видите ли, я должна
