что трясите чела, чей «Лексус»! У вас террористы автомобили на центральной площади паркуют, а вы к ребенку пристали!
– Через две недели ты уже не ребенок, – мстительно пообещала Инна Олеговна. – И я про тебя забуду, как про страшный сон. И сейчас забуду – сдам тебя матери, пусть она с тобой профбеседы проводит.
– Чего это мать приедет? – проворчала я. – А бабушка?
– Родители едут, – отрезала она. – Выдерут тебя – даже слова не скажу.
– Вооще-то, это непедагогично, Инна Олеговна, – заметила я. – Детей бить нельзя.
Таких, как ты… – начала она, но в это время дверь в кабинет открылась, и вошел мужчина.
Высокий, худощавый, горбоносый и бледный, с черными длинными волосами, уложенными волнами, как у модельной красотки. И сам он выглядел, словно модельная картинка – в костюме-тройке, с распахнутым пиджаком и совершенно пижонской жилеткой, из нагрудного кармашка которой торчал белоснежный платочек, а из другого свешивалась толстая золотая цепочка. От него так и пахну́ло огромными деньгами и огромным снобизмом. Я узнала его – это он был рядом с мэром, когда мы устроили «выходку» возле администрации.
– Здравствуйте, – сказал мужчина и прищурился, разглядывая меня.
Глаза у него были серые, пронзительные, брови черные и прямые – не слишком приятное, хотя и красивое лицо. Красивое холодной, высокомерной красотой. Я невольно поежилась под этим взглядом и еще энергичнее задвигала челюстями. Рядом с таким типом мои толстовка и драные на коленях джинсы казались настоящим убожеством. А тип так и смотрел на меня – как на убожество. И мне сразу захотелось показать, что это я считаю его идиотом и недотепой.
Я громко фыркнула и развалилась на стуле, а потом надула и лопнула жвачный пузырь.
– Здравствуйте, Лидия Андреевна, – недовольно ответила инспектор. – Вот, полюбуйтесь на свое чудо. Отделалась только шишкой на лбу. В следующий раз может так не повезти.
Я вытаращила глаза на инспекторшу, а потом засмеялась шутке. Назвать мужика Лидией Андреевной – очень смешно!
– Ну вы жжете, Инна Олеговна, – сказала я, отсмеявшись.
– Забирайте вашу грубиянку, – она махнула рукой, даже не взглянув на меня, – и держите ее под замком две недели. Сделайте одолжение. Я и так все здоровье с вашей дочерью потеряла.
– Мне очень жаль, что Василиса снова доставила вам столько хлопот, – сказал мужчина в костюме. – Обещаю, такого больше не повториться.
– Вы это каждый месяц мне говорите, Лидия Андреевна, – проворчала инспектор.
– В этот раз – точно в последний, – сказал мужчина и протянул руку ко мне. – Василиса, пойдем.
Я смотрела на этот цирк, позабыв жевать. Самое потрясающее, что вторая тетя-инспектор даже ухом не дернула.
– Василиса, пойдем, – повторил мужчина и нахмурился, уставившись на меня еще пристальнее.
– А, вы меня разыгрываете, – догадалась я. – Всё-всё! Учла, зарубила на носу, виноват-исправлюсь,
