зарегистрированные по Англии и Уэльсу за этот год преступления, указано, что из 6500 преступников, признанных виновными в сексуальных преступлениях во всех судебных инстанциях, только 100 были женщинами. Это вновь указывает на существенное расхождение между зарегистрированным количеством преступников мужского и женского пола, совершившими преступления на сексуальной почве.
В исследовании Грубина по вопросам сексуального насилия в отношении детей, выполненном для Home Office, говорится, что зарегистрированные случаи сексуального насилия, совершенного женщинами, довольно нетипичны (Grubin, 1998). По данным «Криминальной статистики», менее 1 % преступлений сексуального характера совершалось женщинами, хотя выборки среди преступников показывают бóльшие цифры (Home Office, 1998). Так Краиссати и Мак-Клерг (Craissati, McClurg, 1996) отмечали, что в 7 % сексуальных злоупотреблений, о которых сообщали взрослые мужчины, сексуальными преступниками были женщины, а в США 22 % подростков-правонарушителей мужского пола с историей сексуального насилия заявили, что их насильником была женщина (Ryan et al., 1996). Меньшие показатели, опубликованные в «Криминальной статистике», которые основывались на задокументированных преступлениях, являются, как полагает автор, свидетельством того, насколько трудно определить и выявить сексуальное насилие в отношении несовершеннолетних, совершаемое преступниками женского пола:
Вопрос о женщинах как о преступницах, совершающих сексуальное насилие в отношении несовершеннолетних, начали рассматривать всерьез только в последние 15 лет, и реальный масштаб этой проблемы определить гораздо сложнее, чем в случае с преступниками мужского пола. Разумеется, часть трудностей, связанных с определением масштаба проблемы, обусловлена определением сексуального насилия как такового, поскольку женщинам западных государств, в отличие от мужчин, предоставляется бóльшая свобода в плане физического взаимодействия с детьми. К тому же открытая сексуальная активность между взрослой женщиной и мальчиком может и не расцениваться последним как «сексуальное насилие», даже если он эмоционально не готов к этому и в результате подобной активности оказывается психологически дестабилизирован (Johnson, Shreier, 1987). Действительно, несмотря на свое смятение, несовершеннолетний может быть воодушевлен и склонен рассматривать произошедшее как свидетельство его мужественности и половой зрелости.
Это наводит на мысль о другой причине малого количества свидетельств материнского сексуального насилия, а именно в определенной двусмысленности природы самого акта насилия, как это отображено в приведенном в начале главы фрагменте «Песни Соломона» Т. Моррисона. Как показано в отрывке, мощный нарциссический элемент может побуждать женщину к грудному кормлению, которое, в свою очередь, способно становиться все более «опьяняющим» опытом для матери в той мере, в какой она продолжит кормить своего ребенка ради собственного удовольствия. Моррисон прекрасно
