личности взрослых по сравнению с детьми и подростками на первый план выступает не возрастной, а исторический фактор[1]. Так, характеризуя 1920-1930-е годы, Е. В. Шорохова особое место уделяет динамике и своеобразию отношений собственности на разных этапах социально-экономического развития общества, которые требовали от взрослого населения (российских крестьян) определенного уровня психологической готовности к этим изменениям (Шорохова, 1998). В качестве показателей такой готовности автор выделяет: «ожидания улучшить жизнь, решить вопросы развития сельского хозяйства» (Шорохова, 1998, с. 40), а также отношения к экономической политике «военного коммунизма», НЭПу, коллективизации. Поведенческий компонент этих отношений проявлялся в неприятии, противостоянии, поиске новых путей и возможностей улучшить жизнь или просто выжить и т. п. Анализируя социально-психологическую динамику, сопутствующую экономическим изменениям 1920-1930-х годов, Е. В. Шорохова заключает, что этот период по ряду закономерностей сопоставим с 1990-ми годами. Действительно, при сравнении социально-психологической динамики данных периодов в развитии российского общества, А. Л. Журавлевым были выделены некоторые общие феномены: «преимущественная ориентация на экономические ценности, ярко выраженная материальная заинтересованность» (Журавлев, 1998, с. 9), которые становятся ведущими в структуре ценностей личности и социальных групп; «формирование индивидуалистической направленности» (Журавлев, 1998, с. 9). Наряду с этим в качестве эффектов острых социально-экономических кризисов и посткризисных периодов Н. А. Журавлевой обнаружено возрастание значимости группы прагматических, волевых ценностей, ценностей самореализации и т. п. и снижение ориентаций на этические ценности, творческую самореализацию и т. п. (Журавлева, 2006).
Следуя тезису С. Московичи, утверждавшему, что основной мотив формирования социальных представлений – «желание свыкнуться со странным» (Московичи, 1995, с. 9), функция экономических представлений как группового феномена некоторыми авторами рассматривается с позиции адаптации личности и группы к окружающему экономическому миру (Емельянова, 2001, 2006, 2007). Причем центральным элементом таких представлений, по мнению Т. П. Емельяновой, является нравственно-психологическая составляющая (Емельянова, 2006).
Итак, специфика экономической социализации формирующейся личности взрослого человека в период экономических реформ проявляется в изменении отношения к экономическим объектам, повышении значимости экономических ценностей, трансформации социальных представлений об экономических объектах.
Однако остается открытым вопрос об особенностях детской экономической социализации по сравнению с социализацией взрослых. Казалось бы, ответ лежит на поверхности: дети не являются полноправными, самостоятельными, непосредственными субъектами экономических отношений в обществе и ограниченно участвуют в этих отношениях. Прежде всего, они принимают участие в потребительском поведении семьи (причем
Следует уточнить, что при изучении экономической социализации формирующейся личности детей и подростков речь идет о сравнительном преимуществе возрастного фактора, а не об отсутствии влияния исторического. Влияние макросредовых изменений, в том числе в области экономических отношений в обществе, на психику и поведение детей и подростков можно проследить, сравнивая данные психологических исследований, полученные в разные исторические периоды.
