месяц… Но я ещё не успел никого… Ну, в смысле, я тут, на передовой, совсем недавно… Нет, правда! Чем хотите поклянусь.
– Ну-ну, – понимающе кивнув, сказал Костенко бесстрастным голосом, и только выступившие у него на лбу капли пота выдали быстро вскипавший гнев. – Это само собой, что недавно, можешь не клясться. Мы все тут недавно… воевать стали. А раньше были мирными. Что ж, боец, не повезло тебе. Всё-таки зря ты из своего Иваново уехал.
– Да честное слово, я ещё никого из ваших убить не успел!
– Не успел, ясное дело. Только зарубок у тебя на прикладе – восемнадцать штук насчитали, – медленно проговорил комбат, перекатив желваки на скулах. – Вон как ты не успел. Наглядно. Восемнадцать наших ребят положил.
– Так это мне винтовку уже с зарубками дали. Нет, правда. Она чужая была, а потом мне выдали. Недавно.
– А теперь, парень, прикинь: каждый снайпер, когда попадает в плен, рассказывает в точности эту же самую басню. Про чужую винтовку. Ты бы, в самом деле, честно признался. Сколько наших убил?
Парень потупился. Однако ничего не ответил. А комбат, пристально глядя ему в лицо, невесело усмехнулся. И, медленно разорвав паспорт снайпера пополам, бросил его на асфальт:
– Знаешь, что это значит? – спросил он.
– Нет.
– А ты подумай.
– Н-не знаю…
– Это значит, что тебя уже нет.
***
Память схожа с назойливой мухой: сколько ни гонишь её – она всё равно норовит вернуться на облюбованное место. Правда, её, в отличие от мухи, не прихлопнешь ладонью.
Странно устроен человек. Его организм постоянно обновляется: отшелушиваются частички кожи, отмирают эритроциты и лимфоциты, клетки сосудов и внутренних органов, они уступают место более молодым клеткам, и даже в костных тканях происходит постепенная замена отслуживших свой срок старых солдат. В итоге каждые семь-восемь лет от прежнего хомо сапиенса остаётся лишь его образ, в точности воспроизведённая копия, состоящая из реплицированных запчастей – за двумя исключениями: клетки сердечной мышцы и коры головного мозга большей частью остаются прежними. Оттого сколь ни играй в прятки с провидением, пытаясь повернуть свою судьбу в любом из возможных направлений, сколь ни путай следы среди складок местности, а события минувших лет, нанизанные на живучие нейроны, из памяти вытряхнуть невозможно.
События прошлого не отпускали Андрея. Он размышлял о войне своей и чужой, пребывая на границе между сном и явью: лежал на диване, невидяще уставившись в дверной проём, и не чувствовал времени, не прозревал в себе ни малейшей способности подняться и вновь идти сквозь сопротивляющийся, движущийся навстречу поток мгновений, мертвенный и нерушимый в своей монотонности.
Сможет ли когда-нибудь этот поток размыть его воспоминания?
Вряд ли.
Это смолоду люди мчатся по жизни без оглядки, без памяти. Но природа тяготеет к равновесию, поэтому с возрастом
