style="font-size:15px;"> Инга прилетела утром на следующий день. Разыграла бурную радость, кинулась с объятиями и поцелуями. Как же Ромке противна была её игра! Но он сделал вид, что не узнал жену. И обеспечил себе прекрасное настроение на целый день, вспоминая какой растерянный и обиженный вид был у Инги, когда он отодвинул её от себя здоровой рукой и спросил:
– Женщина, а Вы кто?
Во-первых, не узнал, а во-вторых, «женщиной» назвал вместо «девушки». Двойной удар.
В дальнейшем Ромка пользовался преимуществом потери памяти направо и налево. Что хотел – помнил, что не хотел – «забывал». Кое-что полезное добавил для себя из интернета. Ведь логично было пациенту с таким диагнозом изучать своё заболевание? Вот он и изучил, что позволило не скрывать свою убежденность в подстроенности аварии. Так что его поведение на работе, где он придирался к каждому, был подозрителен и непредсказуем, вполне объяснялось перенесёнными травмами.
Фирме уже исполнилось пятнадцать лет и, конечно, в ней появились люди, которые были балластом. Вот Ромка и занялся «чисткой». Безжалостно увольнял не только тех, чьей работой он был не вполне доволен, но и тех, кто ему просто не нравился, как человек. Причём, логику увольнений сотрудники постичь не могли, поскольку шеф шерстил фирму от уборщиц до своих замов, от лизоблюдов до заядлых строптивцев. Летели головы и тех, кто позволял себе с ним спорить, и тех, кто оказался в его кабинете в первый раз и стоял, втянув шею в плечи от страха. С другой стороны, главбуха, которая никогда не скрывала своего мнения, пусть оно даже шло вразрез с мнением руководства, не тронул, хотя разговор у них вышел крутой – гневный голос шефа был слышен далеко за пределами его кабинета. И секретаршу Мариночку, уже сутулую от постоянно втянутой шеи, не тронул тоже.
С новичками, желающими устроиться к нему на фирму, Ромка разговаривал лично, на какую бы должность они не претендовали. Никогда раньше такого не было. Но зато позволило ему отловить приход Антонины в качестве очередной соискательницы, а то устроилась бы на работу, и он бы знать об этом не знал, пока нечаянно в коридоре бы не столкнулся.
Какого черта она припёрлась? Насколько он помнил, она обожала работу в лаборатории своей фармацевтической фабрики, из-за чего они не раз ссорились, когда он начал требовать стать домохозяйкой. Где её любимая химия и где его строительная фирма? Неужели подстроенная автокатастрофа её рук дело? Месть, как говорят, должна быть блюдом холодным, но через десять лет?!? Это, уж, как-то слишком. И абсолютно противоречит здравому смыслу, ведь она потеряет своё нехилое ежемесячное содержание в случае его смерти. Или кто-то третий, кто в этом заинтересован, посулил ей несравненно большее? Да не похоже это на Антонину! Насколько он помнил, она была простой, непритязательной девушкой, без амбиций и уж точно не злобной фурией. Если характеризовать одним словом, то – «простушка» подходит больше всего. Вернее, подходило. Сейчас простушкой она отнюдь не выглядела. Умело наложенный макияж, стильная стрижка, правильно подобранная одежда на телесных формах отнюдь не манекенщицы (всё-таки
