заперла Крошу? – спросила у нее, потому что поездка в столицу была не единственной проблемой, занимавшей меня этим утром.
Тут дождь полил еще сильнее – принялся лупить косыми струями. Плащ отсырел окончательно и тянул меня в земле, капли стекали по лицу, а к щеке прилип выбившийся из-под капюшона локон.
Все это не добавляло мне настроения.
– Еще как заперла! – кивнула Элиша. – Сидит себе в погребе. Наверное, побьет нам все горшки, хотя я накинула на них сохраняющее заклинание. И все припасы съест! Уж и не знаю, как Ирис будет с ней справляться, она ведь слушается только вас, мисс Агата! – Тут горничная округлила глаза. – А что, если она отправится за нами следом?!
В ответ я пробормотала, что если мы отъедем подальше, а дождь, который как нельзя кстати, смоет наши следы, то Кроша нас не найдет. Побегает немного по округе, затем успокоится и вернется в дом, где и съест все наши припасы.
Вернее, Ирис станет хорошенько ее кормить и заботиться, пока я буду в отъезде.
Признаюсь, когда я это говорила, меня терзали угрызения совести – я чувствовала себя так, словно обманула несмышленого ребенка. Именно такой и была Кроша, несмотря на то, что прилично вымахала за последние пару лет.
Потому что десять минут назад я тихонько выскользнула из дома, в то время как Ирис и Элиша заманили ее в погреб и захлопнули тяжелую железную крышку люка, стоило Крошиному красному хвосту исчезнуть в проеме.
По-другому оставить ее в «Зеленом Доле» не получалось, только обманом.
Но в договоре с Банком Воллесов Кроша прописана не была, а я не ожидала теплого приема в дядином доме. Так что если я явлюсь в столицу еще и с ней…
Вздохнула.
Кто же знал, что вылупившаяся из яйца в лаборатории Леонарда Ратфорта красная ящерка длиной сантиметров в двадцать вымахает за пять лет до размеров средней величины собаки?
Помню, как я удержала Ирис от того, чтобы выбросить, по ее словам, «эту тварь» на корм свиньям. Не позволила, сказав, что раз уж это эксперимент моего… гм… покойного отца, то мы его выкормим и вырастим.
Оказалось, этот самый эксперимент любил не только хорошенько поесть и поспать, но еще и рос не по дням, а по часам, а прошлым летом даже обзавелся крыльями. Правда, подниматься в воздух Кроша побаивалась – пару раз я видела, как она неуклюже взлетала, а потом, едва оторвавшись на метр, бухалась на землю.
Это еще не все – с первого дня своего появления из яйца Кроша стала считать меня то ли своей мамой, то ли своей хозяйкой. Хотя, с куда большей вероятностью, она думала, что – я ее собственность.
Поэтому одну меня она никуда не отпускала.
Ну разве что позволяла прогуляться в одиночестве до отхожего места или же искупаться в большой бадье в ванной комнате «Зеленого Дола». Воду Кроша не слишком-то жаловала, но, бывало, заползала ко мне и в бадью. Мало ли, вдруг мне в ней грозила опасность?!
В Лоншире на нее не обращали внимания – Кроша и Кроша, здесь и не такое видали!.. В «Зеленом
