фронтом. Командующим фронтом назначался генерал-полковник Андрей Иванович Еременко, которого я знал лично с 1938 года по службе в Белорусском военном округе. Там мы часто проводили совместные учения войск. И уже ночью я послал ему короткое письмо со своими предложениями: не ограничиваться пассивной обороной, а при каждом удобном случае переходить в контратаки и наносить контрудары. Я предлагал имеющимися под моим командованием силами нанести удар через Чилеков на Дарганов или Пимен-Черни.
Ответа на это письмо я не получил и даже не уверен, что оно дошло до Еременко.
Вскоре мне стало известно, что склад боеприпасов. находившийся на берегу Волги, взорван. Нам угрожал «патронный голод». Так и получилось. Раньше мы получали боеприпасов столько, сколько могли увезти, а теперь некоторые наши машины, посланные за снарядами, возвращались пустыми.
7 августа противник снова перешел в наступление на том же направлении. К полудню ему удалось вклиниться в нашу оборону километров на пять-шесть.
Исправлять положение мы решили опять контратакой. Задача формулировалась кратко: разгромить и отбросить противника за Аксай. Но контратаку решили провести не днем, когда авиация противника действовала особенно энергично, и не утром, как это мы сделали 6 августа, а за два часа до захода солнца, когда его авиации почти не останется светлого времени и когда его танки, отделенные от пехоты, будут еще за рекой.
На этот раз наши контратаки нацеливались уже не в лоб, а с флангов: Людников – с северо-запада на юго-восток из района балки Песчаной на отметку 78,9; Куропатенко – с северо-востока на юго-запад из района балки Лескина на отметку 79,9. Оба эти удара должны были сойтись в районе отметки 36.5.
И этот план, устно согласованный и отработанный с командирами дивизий Людниковым и Куропатенко, полностью удался. Противник снова был крепко побит и отброшен.
Мы захватили несколько десятков пленных.
На позициях, занятых на реке Аксай, мы вели бои около недели. Немецко-румынские войска переходили в наступление почти каждый день. Им удавалось вклиниться в наши боевые порядки, но мы незамедлительно переходили в контратаки и отбрасывали их обратно.
В этих боях у нас выработались особые приемы, особая тактика.
Обычно противник начинал наступление часов в десять-двенадцать дня. Часа два-три у него уходило на переправу через Аксай и на подход к нашей первой линии, которая, по существу, была усиленным боевым охранением.
Наступление пехоты противника поддерживалось огнем артиллерии и небольшим количеством авиации: две-три девятки.
Наше боевое охранение, ведя огневой бой под прикрытием и при поддержке своей артиллерии, медленно отходило к главной полосе обороны. В такой обстановке противник никак не мог выбрать момент для атаки, и на подход к главной позиции у него уходило также два-три часа. Для прорыва
