великолепная теплая летняя ночь, все страхи Вала растаяли, как дым, рядом шла Маша, такая желанная и очень красивая в свете мерцающих лиан, но беспечно радоваться не получалось. Где-то глубоко в сознании возникла и затаилась мысль, даже не мысль – просто горькое знание: все это не насовсем, скоро ему придется уйти. Очень скоро, если точно, то через пять дней. Сто двадцать часов. Семь тысяч двести минут. Вал с грустью посмотрел на свою спутницу. Маша ответила ему долгим взглядом и тихо спросила:
– Пять?
– Откуда ты знаешь? – он даже остановился от неожиданности, и вдруг сам все понял. – Так это Страж…
– Да. Они так разговаривают. Точнее молчат, а ты потом сам все понимаешь. Не грусти, – Маша ласковыми пальцами разгладила его хмурящийся лоб, – пять дней иногда могут быть важней целой жизни!
Она улыбнулась, тепло и нежно, но в ее взгляде читалась откровенная неутоленная жажда. Девушка поднялась на цыпочки и, обхватив шею Вала руками, прижавшись к нему всем телом, принялась целовать его, причем самым обольстительным образом. Ее мягкие губы без труда отвлекли Вала от унылых мыслей, и он мысленно бросился ей навстречу, позабыв обо всем: его жажда была ничуть не меньше.
Они пустились бегом через лес, скоро миновали луг, прошли через деревню. Вал остановился было напротив Машиного дома, но она настойчиво потянула его дальше.
– Пойдем, речку посмотришь! Там сейчас, должно быть, классно!
– Какую еще речку? – притворно возмутился Вал. – Пойдем лучше баиньки, ну, во всяком случае, в кроватку!
– Вот засоня! – девушка очень натурально сделала вид, будто поверила, что Вал собирается самым бессовестным образом завалиться спать. – Такая ночь, а он: «баиньки»! Спорим, я первая до того дерева добегу!
Маша неожиданно повернулась и бросилась бежать по улице, затем по тропинке через неширокую лужайку к одинокому дубу, черневшему на фоне чуть более светлого неба. Валу ничего не оставалось, как поторопиться следом. Он догнал ее у самого дерева, попытался поймать, но Маша ловко увернулась и, коснувшись огромного замшелого ствола ладошкой, торжествующе закричала:
– Я первая, я первая! – а потом осеклась, увидев, что Вал во все глаза смотрит на внезапно открывшийся перед ними вид. – Что, проняло? Это наша Река.
Она встала бок о бок с Валом, он притянул ее к себе, и они замерли, наслаждаясь безмятежной красотой ночного покоя нетронутой природы. Дерево, у которого они стояли, росло на самом краю обрывистого высокого берега; отсюда вниз, к неширокому песчаному пляжу, сбегала узенькая тропка, а дальше неторопливо и величаво несла свои спокойные воды Река, поблескивая и переливаясь под огромной полной луной. Она была так широка, что противоположный берег был совершенно неразличим во мраке. И нигде ни огонька, ни души. Лишь лунный свет и тишина, нарушаемая плеском волны, да еще изредка вскрикивала какая-то ночная птица, тоненько и жалобно.
Маша взяла Вала за руку и они стали
