голос причитая о том, «как же ты нас покинул». Весь этот театрализованный спектакль меня словно резал по живому, по сердцу. «Боже, какая показуха!» – думал про себя я. Я же точно знал, что за последние несколько лет все эти псевдорыдающие даже не нашли время просто позвонить деду, справиться о здоровье. А он всем звонил, помня день рождения каждого и дни рождения их детей и внуков. Я старался абстрагироваться от происходящего. Мне было тяжело на душе от потери близкого, не просто родственника, а близкого по духу человека, и всё происходящее сейчас – это лицемерие – меня расстраивало ещё больше.
Но с погодой нам сегодня даже повезло. Было достаточно тепло для этого времени года, а главное, сухо и безветренно. Осеннее солнышко ярко светило сегодня весь день, даже не скрывалось за тучами. Кладбище, по которому мы сейчас шли, было очень старое, но ухоженное и содержалось в порядке. На территории кладбища много высоких и мощных осин и клёнов, которые ещё переливались от жёлтого к красному цвету. Сухая листва шелестела под ногами и создавала ощущение бабьего лета. Мы свернули направо с главной аллеи, продолжив траурное шествие дальше. Мы направлялись к могиле покойной бабушки, жене деда, там и планировалось его захоронить. Было ощущение безмятежности, полный штиль. Даже переменчивое настроение местной погоды словно взяло паузу сегодня. Затаилось… Ждёт. А мы идём в гости, в город на погосте. Тут и лежат кости. Покойники спят. Кресты гранитные стоят, оградки калитками скрипят. Фотографии с памятников на нас глядят, взглядом провожают. А по спине мурашки пробегают. Вот чуть-чуть, и мы на месте. Могилка бабушкина, рядом яма, гора земли… Рыдающие тётки тут, священник в чёрной рясе. Из катафалка гроб несут. Стоит на стульях открытый гроб, в нём дед лежит, словно и не труп. Всё как в тумане, мне не по себе… Священник начинает речь, но речи я не слышу. Мне слышны птицы, слышен крик, мне белки мысли слышны, мне слышен шёпот из толпы, листвы мне слышен шелест, а псалмы батюшки, увы. Я подошёл к нему поближе, встал за спиной. Увидел нечто, будто из груди покойного деда вспорхнула бабочка цвета василька, вспорхнула и улетела. Вдруг батюшке сдавило что-то в груди, согнулся он, закашлял. Я чуть отошёл, а он за мной. И падает в могилу, таща меня за собой. Что же тут было. Нас вытаскивали из могилы мужики, батюшку сразу в неотложку, сказали – сердце. А мне так хотелось от кладбища отмыться. Всё окончено. Гроб захоронили. Люди в шоке от таких картин. Я, конечно, по уважительной причине от кушаний поминальных отказался. Мой вид сегодняшний парадный, увы, оказался неприглядный.
Ну что ж, и этот этап в истории окончен.
Даже на кладбище не обошлось без инцидента. Вот только вопрос, что делал на кладбище священник? Я не припоминаю креста на шее у деда. Чтоб он когда-то ходил на службу в церковь. Или давал ценные указания, как его захоронить, в которых он бы упоминал отпевание по православным канонам.
