душевом отсеке: обрызгала костюм химикатами, а затем высушила. Я изучала старые образцы крови с НОЗК, которые не подверглись распаду, сравнивала их с компьютерными моделями на предмет реакции разложения, лейкоцентарной формулы, уровня содержания тромбоцитов в пробах на коагуляцию, и в особенности меня интересовал протромбиновый индекс. Обычно образцы крови отправлялись для анализа в Центр комплексных исследований в Форте Деррик, что в штате Мэриленд, или в Национальный институт здоровья в Бетесде, но я получила разрешение самой провести исследования в штабе Центра профилактики и контроля заболеваемости.
По сигналу центрального компьютера дверь в шлюзовую камеру открылась, и я вошла в буферный коридор, где на меня была направлена струя фильтрованного воздуха. На компьютерной системе замигала зеленая лампочка, это служило сигналом к тому, что я могу покинуть буферную зону. В штабе Центра ПКЗ в Атланте, как всегда, зуб на зуб не попадал, а я оставила свитер в машине и теперь чувствовала, как холодок пробегает у меня по спине.
Майкл Спенс – представитель по связям с конгрессом от Центра ПКЗ – стоял около книжного шкафа: как всегда с неизменным галстуком-бабочкой и счастливым выражением лица. Я сразу поняла, что ничего хорошего эта встреча не сулит.
– Привет, Лорен, – поздоровался Майкл, по привычке раскачиваясь взад-вперед.
– Майкл, надеюсь, ты здесь по важному делу? Я знаю, как ты не любишь этот этаж – еще с тех пор, когда заподозрил, будто заразился ботулизмом, только потому, что посидел на стуле.
Майкл поморщился.
– Спасибо, что напомнила – воспоминания, кстати, не из самых приятных. Я до сих пор уверен, что в моей крови остаются латентные клетки ботулизма, но Центр ПКЗ отказывается брать у меня анализы.
Я отвернулась от экрана и посмотрела на него:
– Чем черт не шутит…
– Вижу, ты хочешь, чтобы мне по ночам снились кошмары? – улыбнулся Майкл. – Что ж, я здесь действительно по очень важной причине. Комитет Конгресса хочет, чтобы представитель Центра ПКЗ явился к ним перед слушаниями по поводу вируса НОЗК.
Я кивнула и потянула спину – до этого я целый час провела в сгорбленном состоянии.
– Хорошо. И кто же будет давать показания? Я вкратце расскажу им обо всем, что имеет отношение к вирусу.
Майкл смерил меня долгим взглядом, затем снова улыбнулся.
– Хочешь знать, кого выбрал директор?
– Разумеется.
Он расправил плечи и приготовился сделать заявление:
– Лорен Скотт будет давать показания перед представителями Комитета по национальной безопасности Палаты представителей Конгресса США.
Я почувствовала, как краснеют щеки.
– О нет. Это невозможно. У меня недостаточно квалификации или опыта, чтобы…
Майкл сел рядом со мной, хотя, судя по выражению его лица, он тут же пожалел об этом, вспомнив свои прошлые страхи
