Иванович в жизни сам бы такое не купил. Но денег жаль – пропадут, если не пойдет: сертификат именной.
– Это какая-то ерунда, конечно, авантюра, – сказал Валентин Иванович утром перед тренингом жене, надевая брюки и рубашку.
– А мне нравится эта идея, – пожала плечами жена. – Ты и правда как замороженный.
– Да о чем вы все? Может, мне шапку скомороха купить и сплясать на совещании?
– Вот об этом мы. О твоем защитном ерничестве. Даже мысли не допускаешь, что тебе там может понравиться…
В приглашении было написано: «Форма одежды – спортивная».
Но Валентин Иванович надел рубашку и запонки. И пиджак. Не мог же он к незнакомым людям в спортивном костюме идти.
В спортивном костюме он на даче ходит, со своими, домашними. Или в больнице, когда ложится на чекап.
А при чужих людях – в костюме. Ибо это униформа успеха: брюки, пиджак, рубашка.
На тренинге Валентину Ивановичу все сразу стало понятно. Все тут такие… фриковатые, странные. Он тут явно богаче всех и умнее всех. Всех, включая тренера.
Зачем ему тут оставаться? Чему его может научить менее успешный человек? Как скатиться до его уровня?
Ему хотелось высмеивать и обесценивать эту шарашкину контору.
Он оказался прав: ерунда.
Валентин Иванович сел в кресло в углу и наблюдал, как другие люди… раскрепощаются. Танцуют, прыгают, кричат, сценки какие-то играют. Все, что просил тренер.
Детский сад, а не тренинг, ей-богу. И тренер, известный актер вроде, а скачет и скоморошничает вместе со всеми. Тьфу просто. Какой уж тут личностный рост – так… рассадник компромата.
– Вам комфортно? – спросил его тренер.
– Yes, – ответил Валентин Иванович, почему-то на английском языке. Ему вообще хотелось почему-то говорить на чужом языке, как бы абстрагироваться от этого балагана.
– К нам не хотите?
– No.
– Может, дать вам футболку переодеться? Жарко же в костюме…
– No.
– Пить хотите?
– No.
Валентин Иванович хотел пить. И переодеться хотел. Но он упрямо отвечал «нет» и не мог понять, почему врет и почему на английском.
Ему будто хотелось выпятить свой успех, свое знание иностранного языка, свои деньги. «Вы хоть знаете, кто я? – хотелось ему сказать. – Устроили тут…»
Но он этого не сказал. Ничего не сказал.
Потому что этим людям, раскрепощенным, счастливым, ярким, было совершенно очевидно плевать, кто он…
– Как тренинг? – спросила вечером жена.
– Фрики какие-то, не тренинг, а ерунда.
– Сопротивление, отрицание, все по плану, – вздохнула жена. – Ужинать будешь?
– Буду. Ужас, за что люди платят деньжищи такие. Чтобы поорать, потанцевать.
– А ты поорал? Потанцевал?
– Нет, конечно. Я же не идиот.
– Ясно. Не смог.
