найти слов. Только у самых школьных дверей остановился и обернулся – я с удовольствием врезалась в его широкую грудь и вдохнула свежий мужской запах, уже ничего общего не имеющий с яблоневым цветом и барбарисом. Что-то другое, терпкое и сильное. И уже чуточку привычно-родное, смешавшееся с моим запахом.
– Так что, ты правду говорила про своих мужчин? Отработал и свободен?
Я закатила глаза:
– Соболев, а ты заявление в загс планировал завтра нести, что ли? Так учти, он по понедельникам не работает!
– Думаешь, я до вторника передумаю? – сверкнул он глазами.
– Думаю, мы все сегодня еще натворим много ерунды. Зачем же останавливаться только на мне? – усмехнулась и мотнула головой в сторону зарослей цветущей сирени под окнами школы. – Там, глянь, Рикита с Протасовым, что ли, опять? Вот неугомонные…
– Нет… – он действительно вгляделся в переплетение ветвей. – Кажется, это Денисов.
– Вот те раз! – я открыла перед Ильей школьную дверь. Дотащить в одиночку свернутый как попало ватман он еще смог, а вот дальше рук уже не хватало. – Он же священник! И женат! Никого не щадят проклятые гештальты.
– Кто-кто не щадит? – переспросил Соболев.
– Забей.
До третьего этажа я доскакала на каблуках гораздо бодрее, чем в первый раз, не давая ему обогнать меня и задать еще какой-нибудь провокационный вопрос.
В тридцать третьем все было так же, как до нашего ухода. Народ пил, болтал, рассматривал фотографии друг у друга в телефонах, о чем-то потихоньку ругался.
Только Протасов сидел в углу крайне мрачный в компании с бутылкой водки и глушил одну за другой. На него не обращали внимания.
Наше появление все встретили ехидным:
– О-о-о! Да вас за смертью посылать!
Наташка тут же повисла у Соболева на локте под предлогом того, что помогает развернуть стенгазету. Хотя она скорее мешала и дергалась под руку.
Синаева тоже влезла со своим любопытством:
– Где вы столько шлялись, а?
– Заглянули небось в раздевалку по-быстрому, да? – заржал Першин, кивая на мрачного Протасова.
Я неудержимо покраснела и, чтобы никто не заметил, быстро опустила голову, отходя к столу с закусками. Хотела только изобразить, что страшно проголодалась, но поняла, что на самом деле хочу есть. Ну да, немудрено после таких интенсивных физических упражнений. Сделала себе парочку бутербродов, выловила из банки маринованный огурец, плеснула сока и потихоньку справилась со смущением.
Тем более что никто в наш разврат не поверил.
– Да ладно, это на пять минут времени, а остальные полчаса они чем занимались? – фыркнул Морозов. – Без нас наверняка фотки рассматривали и ржали!
Он обвиняюще тыкнул пальцем в Илью.
Тот поднял руки:
– Виновен!
– Так что, сильно мы с тех пор изменились? – мурлыкнула Наташка.
Она
