не требовала, она просила их…
Благодаря Ольге Тимофеевне я знала, что калитка со стороны леса у Семена Григорьевича всегда распахнута. Да, я не могла явиться к нему с центральной дороги. Если бы я пришла открыто, то наши тайные непонятные отношения к утру стали бы достоянием общественности. Нет, пусть Игнатьевка засыпает и не догадывается о том, что произойдет этим поздним вечером в доме Колдуна…
К сожалению, мои короткие резиновые сапоги не спасали от холода, и я слышала, как хлюпает грязь под ногами. Мокрые ветки цеплялись за куртку и распущенные волосы, и я пожалела, что оставила шапку в библиотеке. Натягивать шарф на голову не хотелось, сейчас он хотя бы неплохо грел шею.
Иногда я включала фонарик на мобильном телефоне, и поэтому издалека увидела, что нужная калитка открыта.
«Надеюсь, Вулкан меня не сожрет», – мрачно пошутила я и зашагала быстрее, подгоняемая нарастающим беспокойством. Вперед меня уже несла сила, над которой я не имела власти, в ней переплетались прошлое и настоящее, страх и отчаяние, вопросы и ответы.
Около калитки росла молодая береза, и я коротко коснулась ее белеющего ствола, будто хотела попросить немного смелости. Нос, наверное, уже покраснел от холода, и я потерла его ладонью.
Забор остался позади. Попав в свет окон, я направилась по дорожке к крыльцу, и почти сразу тишину разорвал грозный лай. Я не увидела, а интуитивно угадала, что на меня несется огромная собака, готовая до последнего вздоха защищать хозяина.
– Вулкан! – громоподобный окрик, и мои ноги вросли в землю.
Приблизительно такой же была реакция и Вулкана. Он появился в круге света и с рычанием замер, не сводя с меня прицела больших светящихся глаз. Бывают события, которые превращают эпизоды жизни в киноленту, и вот ты уже наблюдаешь, как включается замедленный кадр… Это сейчас и произошло. Но странно, я совсем не испугалась, будто на территории, принадлежащей главному колдуну Игнатьевки, ничего плохого со мной произойти не могло.
– Не бойся, он не тронет, – вновь раздался знакомый голос, и я развернулась. – А ты не рычи, все свои, – с нажимом сказал Семен Григорьевич Вулкану и подал знак рукой, означающий, наверное: «Успокойся, библиотечные создания никогда не причиняют вреда».
Послушавшись хозяина, овчарка смерила меня многозначительным взглядом, перестала злиться и, выдержав паузу гордости, направилась к двум раскидистым яблоням в глубине сада. Стало тише, будто кто-то приглушил звуки окружающей природы.
Я стояла и смотрела на Семена Григорьевича.
Вот и встретились два главных чужака Игнатьевки. Я чужак по рождению, он – по состоянию души.
– У вас была открыта калитка и… я зашла.
– Я редко закрываю ее. Вулкан любит гулять в лесу.
Семен Григорьевич сделал два шага ко мне и остановился, будто перед ним неожиданно выросла стеклянная стена, мешающая продолжить путь. Взгляд напряженный… немного исподлобья…
Резиновые
