сказать, чтоб пиздец каким важным гражданином. Годы брали свое, почти ничего не давая взамен. Потрепанный мужичонка «за сорок», такого в толпе не заметишь и на хуй послав, не получишь удовлетворения.
Витя снял кепку, ловким движением закинул ее на крючок вешалки, и только после этого включил свет. Очевидно, это было одним из редких его развлечений. Кепка укоризненно качалась на крючке.
Виктор Андреевич в последние несколько лет занимался грузоперевозками, прикупил себе «сраный портер» и возил на нем все подряд. И внедренным в логистические цепочки средней руки компаний, и самостоятельно.
Планов на вечер в целом не было, но тут весьма кстати захотелось срать. Витя взял томик Паланика, что-то про самоубийц, и направился в гальюн. Дверь неожиданно оказалась закрытой.
«Занято» – первым делом подумал Витя, но тут же отогнал от себя эту мысль. Да, жизнь его не балует, но застрять в очереди в сортир в собственной квартире? Витя дернул ручку сильнее. Тот же результат.
– Чё ломишься? – спросил внезапный голос из-за двери. – Не видишь, занято?
Витя прихуел. Вечер сходил с натоптанной тропы. Срать некстати захотелось сильнее.
– Кем, стесняюсь просить?
– Мной, – до обидного спокойно ответил голос.
– Но я срать хочу! – не нашел лучшего ответа Витя.
– Сочувствую, – так же размеренно произнес собеседник.
Комизм ситуации не разделял только неуемный позыв Виктора к дефекации.
– Ладно, – вздохнул он. – Давайте рассуждать разумно. Это моя квартира. Это мой туалет. Мной приобретенный унитаз в комплекте со сливным бачком. Не припомню, чтобы делегировал полномочия срать в него кому бы то ни было без разрешения.
Собеседник размышлял. Секунды тянулись одна за одной, и Виктор подумал даже, не уснули ли там, за дверью. Наконец голос явил себя:
– Ладно. Ты прав. Не кипятись.
Но Витя уже начал кипятиться. Можно даже сказать бурлил.
– Я вызываю полицию! Это свободная страна, и я ее гражданин.
Виктору показалось, что голос хрюкнул тем смешком, который всеми силами пытаются сдержать.
– Денег хочешь? Двести штук. – Сказал вдруг голос из сортира.
– Зелени? – нашелся Виктор Робертович.
– Хуелени, – не растерялся и собеседник. – Рублей, конечно.
– Давай, – ответил Виктор.
– Не давай, а заработать, – поправил его собеседник. Переговоры шли трудно, особенно в свете того, что собеседник вроде как срал, а Виктор – нет, но хотел бы.
– Короче так, – продолжил голос, – завтра подгоняй машину затемно, часа в четыре утра, к складу – адрес я дам – там тебя загрузят, отвезешь в одно место, в отель в горах. Сто штук сразу, сто штук после. Честная сделка.
– Наркотики? Прокладки? Сахар? Мертвые шлюхи? – заволновался Виктор, – я на контрабанду не подпишусь!
– Все легально, – успокоил его голос. – Деликатесы. В отеле большой праздник – важные люди, торжественный повод. Фуршет, танцы и прочее.
– Это прочее я и должен привезти? – уточнил Виктор.
– Э-э-э, кхм, в каком-то роде. – не сразу ответил голос.
– Согласен. А теперь выходи, я срать хочу.
– Сри на балконе, я здесь надолго.
Виктор хотел было уже ломать дверь, но потом решил, что с работодателем так не поступают. Накинул парадное пальто и шляпу с полями и выскочил из квартиры.
Срать решил в подъезде, чтоб не застудить жопу. Март выдался прохладным даже здесь, на юге.
Сделав кучу на чьих-то санках, вернулся в квартиру. Не прошло и пяти минут, но в сортире уже никого не было. Не снимая пальто и шляпы, он ворвался в санузел. Никаких следов пребывания разумного существа. Ни запаха говна, ни аромата цитруса и альпийских лугов из баллончика. На всякий случай Виктор Андреевич заглянул в унитаз и даже под ободок – никого.
Он решил было, что никакого гостя и не было, а весь диалог ему почудился, но заметил на полу полоску туалетной бумаги, на которой красной ручкой был выведен адрес склада – неподалеку, в двух кварталах.
***
Витя крутил баранку развалюхи, уверенно вписываясь в серпантины. Утром, как и было условлено, он загрузился на складе. Крепкие мужики с суровыми ебалами и мозолистыми ладонями, нагрузили деревянных ящиков, украшенных неттами и бруттами, никаких накладных не дали, а ближе к концу подошел, кутаясь в нечто среднее между плащом и телогрейкой, какой-то мужик.
Он молча расплатился
