Ну откуда взялись все эти нетипичные проявления – и ведь, может быть, именно они стали причиной, что пришла она к такому жуткому краху, когда потеряла самое основное, нужное человеку: крышу над головой? Опять же хочется вспомнить бабушку. Лет в десять она ей доказывала, и очень убедительно, раскладывая по полочкам, соблюдая все законы логики, что коммунисты уже потому неправы, что лгут на каждом шагу, а ложь и фальшь она остро чувствовала с младенчества. Бабушка, пережившая крутые сталинские и бериевские времена, приходила в ужас: «Ну кто тебе всё это внушил? Так нельзя говорить! Ты всех нас подведёшь под монастырь, ведь скажут, что это я ребёнка такому научила! Ну скажи, где ты такое могла услышать?» «Да нигде я не слышала! Я сама это знаю!» Бабушка родилась в семье священника, поэтому после революции считалась «деклассированным элементом» – это заключалось в том, что её никуда не принимали, ни в какие учебные заведения и ни на какую более-менее ответственную работу, туда брали людей только рабоче-крестьянского происхождения. Но она была настолько умной и грамотной, а также аккуратной, порядочной и обязательной, что сумела в итоге, уже когда было не всё так категорически, как в революционные времена, пробиться на должность начальника крупного отдела в большом сибирском комбинате лесной промышленности. А может быть, просто в Сибири не хватало грамотных людей, и она, поступившая сначала на самую низшую должность (кажется, рядового статистика), сумела доказать в итоге свою незаменимость. Равных ей, действительно, не было, и это при том, что она не получила высшего образования, она брала работу домой и по ночам составляла планы и отчёты, стуча на какой-то смешной посудине – это была середина двадцатого века, не было даже элементарных калькуляторов. (Наша героиня помнит, как лихо обращалась бабушка с логарифмической линейкой, пыталась и её научить, но ей было лень ломать свою голову – уже тогда направленность её ума была сугубо гуманитарная.)
Жили они на берегу реки в неказистом деревянном домишке. Она помнит два события: как построили мост и железную дорогу, между прочим, довольно знаменитую – Абакан-Тайшет (наверное, нынешним поколениям это ровным счётом ничего не говорит), и еще, как однажды утонула её подружка, девочка из её двора, только что в том году кончившая с отличием музыкальную школу – возможно, из неё как раз и получился бы замечательный музыкант… Это у них в доме стояло чёрное лакированное пианино – все три девочки-сестры ходили в музыкальную школу, это у них она впервые услышала божественные звуки, а когда спросила – что это? – ей сказали: «Шопен». И как выглядели эти ноты, она помнит до сих пор, их было несколько томов, не Моцарта, не Бетховена, а именно Шопена – много вальсов, мазурок, ноктюрнов, вот тогда уже всё это и вошло в её детское сознание.
Ещё они любили часто устраивать концерты для взрослых, ставили во дворе импровизированную сцену – и вперёд! Между прочим, изображали они не всякую