его Рая.
– Обожаешь? Это, мать, что-то новое. У меня, между прочим, семья.
– Уважаю, ― покраснев от злости, по слогам повторила уборщица, ― я случайно оговорилась.
Она знала ― мясник все воспринимает буквально. В свое время он окончил вспомогательную школу и был несколько туповат, что однако не мешало ему пользоваться бешенным успехом у женского пола. Но уборщица никогда не входила в круг его ярых поклонниц.
– Уважаешь, ― удовлетворенно протянул он и громко, основательно высморкался.
– Это радует. «Я сегодня в печали, ― после короткой паузы сообщил он, – не могу Николашу забыть». Прямо так и стоит его рожа перед глазами. Прикинь, как такое возможно? Не болел никогда. А другие-то постоянно хворают и живут себе припеваючи. Ну и где справедливость, я спрашиваю?
Он строго взглянул на уборщицу.
– Ну так… ― задумчиво протянула та, ― не имею понятия. Ой, ты это что ― на меня намекаешь, да? Дескать, мол зажилась!
– Вовсе нет.
– На меня! Я сразу это почувствовала. Хочешь что бы и я померла!
– Окстись, дурочка, ― смущенно забормотал Афанасий.
Он уже не рад был, что пооткровенничал с Раей. Но внезапная потеря верного друга не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Как же так ― жил себе человек не тужил и вдруг сообщают, что его больше нет. За свою сорокапятилетнюю жизнь Афанасий никогда не задумывался о подобных вещах. Ему почему-то казалось, что он будет жить вечно.
– Тогда ведь и я.… это самое … ― удрученно сообщил он однажды жене.
– Ты о чем?
Супруга мясника была крупная, бестолковая женщина. Афанасию нравилось, что его Марианна дородная дама и выше его на две головы. Но они не всегда понимали друг друга.
– О чем беспокоишься-то? ― повторила Марианна, с аппетитом обгладывая свиное ребрышко.
– Я ведь тоже могу… окочуриться, ― запинаясь сказал Афанасий и внутренне содрогнулся. Постигшая его мысль была просто невыносима. Вот он здесь, разговаривает и вдруг… его уже нет!
– Ну что с того? -удивилась жена.
Афанасий был поражен ― супруга выказала полное безразличие к его возможной трагической судьбе. Он такого не ожидал.
– Я могу умереть, ― задыхаясь от обиды прошептал он, ― а тебе все равно?
Та пожала плечами.
– Почему все равно?
Плотоядно облизав губы, бросила объеденную кость собаке.
– А ты что, собрался уже на тот свет?
– Толстокожая стерва!
– Жирный боров! ― не осталась в долгу Мариана.
Разразился скандал. За ним последовало полное примирение. Положив свою массивную голову на плечо мяснику, жена нежно уверила его в том, что не переживет, если с ним случится нечто ужасное.
Однако с тех пор Афанасий начал прислушиваться к себе и даже легкое покалывание в любой части тела, или же несварение желудка, например, а он любил на ночь плотно и основательно
