без шор, которые неизбежно накладывают любые учителя.
Что больше всего поразило его в христианском учении? Для Иисуса все люди были равны. К низшим кастам Он, кажется, даже больше тянулся. Он водил дружбу с блудницами и грешниками, он призывал к себе всех страдающих и обременённых. Это было очень странно. Лалит был уверен, что высшая мудрость может принадлежать только брахманам. Только брахманы имеют возможность потратить всю свою жизнь на постижение великих истин. Как может человек, который ещё вчера собирал налоги, вдруг неожиданно открыть для себя тайны мироздания? Но если Иисус – Бог, Он может по своему усмотрению открыть эти тайны кому угодно – и вчерашнему мытарю, и даже блуднице. Но зачем?! Зачем Иисусу это делать? Как можно настолько обесценивать Истину, открывая её всем подряд? И зачем тогда брахманы тратят всю жизнь на постижение великих истин, если завтра любой неприкасаемый может принять Христа и будет иметь прямую связь с Космосом.
Лалит решил, что должен снять это противоречие, иначе ему никогда не стать великим брахманом. Он уже понял, что учение Иисуса нельзя просто так взять и проигнорировать, его надо гармонизировать с Ведами, Упанишадами, Бхагаватгитой и всем комплексом мудрости брахманов. Надо было найти ключ к этой гармонизации. Но ключа, кажется, не было. Либо неприкасаемый может быть ближе к Абсолюту, чем брахман, либо этого быть не может.
Лалит понял, что для решения этой головоломки необходимо некое совершенно нестандартное средство, не из комплекса наличествующих. И тут его осенило: надо поставить эксперимент, надо увидеть христиан-далитов и, может быть, в их глазах обрести ответ на вопрос: может ли быть доступно Учение без обучения, возможно ли знание без познания? Одевшись победнее, он отправился в квартал христиан-далитов.
Вернувшись, Лалит неделю ходил сам не свой. А, может быть, две или три недели? Он не знал. Время исчезло. Он увидел в глазах далитов-христиан то, что хотел и боялся увидеть – Истину. Он не разговаривал с ними. Не было необходимости. Он почти не обратил внимания на нищету и убожество их жизни – не за тем пришёл, чтобы лицезреть картины быта. Его не заинтересовал священник – европеец. Он здесь пришлый, дело не в нём. Главное было в глазах далитов, они самым явным и очевидным образом свидетельствовали, что в их душах обитает Истина.
Глаза отверженных были так похожи на глаза его родителей, когда они смотрели на горячо любимого сына… Его матушка, ныне уже покойная… Как она любила его… А отец… Суровый и строгий, он всё же никогда его не наказывал и даже голос не повышал, являя собой воплощённую любовь к сыну. И вот теперь в глазах далитов он увидел нечто родственное этой родительской любви. Значит, прав был евангелист Иоанн: «Бог есть Любовь».
Лалит понял, что впустую потратил полтора десятилетия, стремившись к Истине через мудрость. Ныне далиты-христиане ближе к Истине, чем он. «Утаил от мудрых и открыл детям». Так, или почти так, сказал Христос.
Нет, никогда ему не гармонизировать
