лентами облаков по небу медленно ползла луна. Где-то в глубине чащи настойчиво и нудно ухал филин. Уставшие за день перехода кметы разошлись по палаткам, предавшись тяжёлому сну измотанных людей. Ветер стих вместе с шелестом листвы и скрипом веток. Лагерь словно вымер, погрузившись в тишину, нарушаемую лишь тихой перекличкой караульных да стрёкотом сверчков. К удивлению воеводы он оказался не единственным человеком, которому не спалось. У заглублённого в землю пепелища сидела одинокая сгорбленная фигура. Худое лицо с взлохмаченной, нечёсаной бородой подсвечивали алые всполохи догорающих углей.
– Что, Кузьма, сон не идёт?
Сидящий у костра мужик вытянул шею, испуганно озираясь. Палочка, которой он ворошил угли, выпала из рук, породив несколько оранжево-жёлтых, тут же погасших искр.
– Да не пугайся ты так, чай не чёрт за тобой явился, – улыбнулся Всеволод.
– Простите, энто, не признал вас, значит, сразу. Тёмно тутоти… Ну и правда ваша… не уснуть.
– Пошто ж так?
– Душа болит, – Кузьма замолчал, поднял прутик и снова принялся тыкать им в костёр, тревожа тлеющие остовы сосновых веток. Дым, идущий от огня, пах смолой и горечавкой.
– За своих переживаешь? – догадался Всеволод.
– А как не переживать? За жену, за дочерей… Их у меня… таво, двое значит. Прям бабья артель какая-то. Одна спесивица на выданье ужо, да и вторая на подходе. Как начнуть вместе с матерью донимать, так хошь в лес-то и сбегай. Заели словно блохи, а всё ж родная кровь. Скучаю по ним… и боюсь… Когда с деревни к вам в Марь-город подавался, Скверность ужо под самые ворота подступать стала. С тех пор минула седьмица. Что за это время приключилось? Неведомо. А моя хатка с краю, у самого частокола притулилась. Оттого-то и не сплю…
– Честно говоря, никто так и не понял, что за напасть такая вас преследует, – усаживаясь рядом, промолвил воевода, – расскажи о ней подробней что ли. Всё одно не спится.
Кузьма скривился, и его лицо, резко очерченное тенями, превратилось в гротескную маску злого скомороха. Отвернувшись, мужик сплюнул.
– Скверность, она и есть Скверность, что тут говорить. Порчею по лесу, по зверью идеть как… как Скверность! Ночами слышно как она рыщет по болоту. Ну а коль не повезёт, заявится и загрызёт у кого-нибудь скотину на подворье. Случалось и людей, кто впотьмах один в болото с дуру пер… того… эт самое… драла. Неровен час, глядишь и по дворам пойдёт, прям в избах живота лишать станет.
– Так Скверна приходит к вам только по ночам?
– Угум. Всегда во тьме кромешной.
– А днём где хоронится?
– Где хоронится… а шут его знает. Где-то в топях, рядом со Горшной скорбницей. Потому как там её ростков более всего. Но мы туда боле не ходим. Страшно.
– Неужель настолько? Как хоть выглядит она? Больше зубра? Похожа на шишигу? Али змея? Может быть, сродни
