Он же – Георгий Голубовский познакомил новых попутчиков с еще одной женщиной – сестрой милосердия, добиравшейся в столицу с фронта (служила с ними?). Звали ее Александра Григорьевна Ратникова, и Георгию Григорьевичу она приходилась родной старшей сестрой, а в дальнейших событиях ей предстояло сыграть особенную роль.
Глава пятая
Дух разрушающий
И еще не весь развернут свиток, И не замкнут список палачей: Бред разведок, ужас чрезвычаек — Ни Москва, ни Астрахань, ни Яик Не видали времени горчей.
Вечером в четверг, 25 сентября 1919 года в бывшем доме графа Уварова в Леонтьевском переулке, занятом теперь Московским комитетом РКП(б), началось рабочее заседание по вопросам деятельности городских партийных школ. Собрались около 100–120 человек – в основном члены партийного актива Москвы и несколько представителей высшей власти. Ходили слухи, что должен приехать Ленин, но самыми высокопоставленными среди присутствующих оказались член ЦК партии большевиков Николай Иванович Бухарин, старые большевики Евгений Алексеевич Преображенский и Михаил Иванович Покровский. Вел собрание почему-то заместитель председателя Совнаркома Белоруссии Александр Федорович Мясников, а помогал ему секретарь Московского горкома Владимир Михайлович Загорский (Вольф Михелевич Лубоцкий). Когда прозвучали основные доклады и собрание уже подходило к концу, самые нетерпеливые участники начали продвигаться в сторону выхода. В этот момент в задней части зала заседания, за спинами собравшихся, раздался звон разбитых стекол и неприятное шипение – с таким характерным звуком в начале XX века срабатывали химические взрыватели на бомбах. Народ бросился от задней стены к окнам и дверям. Немедленно образовалась давка. Загорский, по воспоминаниям очевидцев, крикнул: «Спокойнее, ничего особенного нет, мы сейчас выясним, в чем дело!» – и бросился туда, откуда раздавалось шипение. Как ни странно, люди действительно успокоились и за несколько секунд, пока Загорский говорил и продвигался к бомбе, часть даже успела покинуть помещение. После этого тяжелый, полуторапудовый фанерный ящик из-под фонаря, начиненный динамитом и нитроглицерином, взорвался в руках у секретаря Московского горкома.
Взрыв был колоссальной силы. Задняя часть дома, ближе к которой упала бомба, обрушилась в сад вместе с крышей, на полу зияла воронка около трех метров в диаметре. Погибли 12 человек – в основном партийные работники среднего и низшего ранга, в том числе, разумеется, и Загорский. Еще 55 человек были ранены и контужены, включая Николая Бухарина, получившего ранение правой руки, и чекиста Арвида Пельше, который прожил потом еще более полувека и в итоге стал главой ЦК компартии в Советской Латвии и старейшим членом брежневского политбюро.
Утром следующего дня в Москве объявили военное положение. Гражданская война шла к
