что-то сказать». Обязательно скажу, что, мол, спасибо, но это награда не только мне, а всей нашей разведке. Я просто как ее маленький винтик делал, как мог, свое дело. Захожу. Андропов у стола. Радушно поздоровался, сесть почему-то не предлагает. Подошел к сейфу и достает из него три алые коробки. «Ну, Горовой, поздравляю, вот твоя награда. Тебе присвоено звание Героя Советского Союза»…
Сказать, что я был удивлен, значит ничего не сказать (после слов Крючкова подумал, что это, наверное, орден Ленина). Бережно открыл коробочки, полюбовался на «Золотую Звезду» и орден Ленина, прочел грамоту. Начал было ответное обращение, но Андропов, улыбаясь, махнул рукой: «Оставь. Награда дана конкретному человеку за конкретную работу». После теплой непродолжительной беседы спрашивает: «Посмотрел? Ну и хорошо. Давай сюда». Кладет коробки обратно в сейф, поворачивается, протягивает руку. Я в недоумении: «Подождите, а как же…» А он: «До тех пор, пока ты работаешь по этому делу, да еще там, награда будет лежать в моем сейфе. Когда окончательно завершишь работу, тогда свою “Звезду” и получишь». Поэтому получил я эти награды лишь через несколько лет.
– Когда вам вручили их официально?
– Официального вручения не было. Такая вот служебная необходимость. А засекреченность самого факта награждения длилась почти полвека.
– Вы работали фактически полностью автономно. А кто тогда писал представление?
– Представление по указанию Крючкова писал Красавин Андрей Васильевич, умнейший чекист, – начальник специально выбранного второстепенного неоперативного отдела, на который в строжайшей изоляции от всех других подразделений разведки было возложено руководство операцией.
Объяснялось это тем, что краеугольной задачей в выполнявшемся задании было обеспечение максимально возможной секретности. Конкретно о существе ведущейся работы знали помимо резидента в Вашингтоне и его заместителя всего три человека: председатель КГБ Андропов, начальник Первого главного управления Крючков и Красавин. Иногда Крючков ставил в известность в общих чертах своего первого заместителя и начальника американского отдела, в том числе на случай принятия каких-либо срочных решений при его длительном отсутствии. В какой-то степени о наличии ценных источников, но без всякого доступа к их установочным данным, знали также заместитель Красавина и специально подобранный, не сменяемый на протяжении многих лет сотрудник отдела, выполнявший некоторые обязанности по делу. В аппарате разведки по разным причинам (по большей части из-за несоблюдения требований секретности) случаются нарушения режима жесткого ограничения доступа к совершенно секретным делам лиц, не имеющих к ним прямого отношения. Но в данном случае благодаря максимальной зашифровке никто ничего не знал до тех пор, пока Крючков через много лет сам очень сжато, не раскрывая деталей, не рассказал об этом. Но вообще-то надо сказать, что в Центре ряд сотрудников, обеспечивающих техническое, финансовое
