бы одну не оставил. Он ведь растил меня сам, без помощи. А эта Ольга с ее картиной, не знаю как, но она точно замешана в смерти моего отца. Вот скажите, как Вас, Петр Сергеевич, да? Вот Вы интересуетесь этим делом, может быть, Вы сможете восстановить справедливость? Мне просто важно, чтобы отца не считали самоубийцей, потому что самоубийство – это грех, его даже церковь отказалась принимать, а ведь он верил, от души верил. Помогите нам, Петр Сергеевич, пусть все узнают, что он не сам! – Елена заплакала, Петр не мог этого выдержать и резко поднялся. Его всегда смущали женские слезы, он никогда не знал, как вести себя в подобной ситуации. Но сейчас он был убежден, что наблюдает не просто истерику убитой горем родственницы, а в этих ее подозрениях действительно что-то есть. Он чувствовал, что должен разобраться. Даже если это не связано с его делом, но он должен помочь этой несчастной женщине узнать правду об отце.
– Я постараюсь во всем разобраться, – Петр протянул ей салфетку. Елена подняла на него полные слез глаза, и по лицу ее пробежала легкая улыбка.
– Вы правда постараетесь помочь нам? Спасибо, Петр Сергеевич, спасибо Вам. Вы не представляете, как сложно жить в городе, где все показывают на тебя пальцем и шепчутся вслед.
– Но почему Вы не уедете отсюда? – спросил Петр. Хотя, казалось, он знал ответ. Это был ее дом.
– Это мой дом, – словно голосом в его голове раздались слова Елены.
– Я понимаю, – тихо ответил Петр и направился к выходу. – Я буду держать Вас в курсе своих действий и своих выводов.
Дверь закрылась, и Петр оказался на улице. Ему было тяжело на душе после разговора с Еленой. Он хотел помочь ей, но не знал, с чего начать. Нужно найти в архиве информацию о пожаре и об этой семье. Может быть, тогда станут ясны мотивы.
Было не странно, что Ольга попросила художника сделать тот набросок, думал Петр. Но вот то, что она продолжала хранить его долгие годы после трагедии – это уже было сомнительно. С одной стороны, как память о доме это не годилось, ведь после такой трагедии подобная «память» могла вызвать только боль. Но хранить рисунок дома на видном месте, тому могло быть две причины.
Первая – это вероятность, что Ольга не смогла перенести этого горя, решила уехать из города, сменила имя, а рисунок был для нее действительно памятью, и, возможно, она была на этой почве немного не в себе. Потому что нормальному человеку такое напоминание грозило бы потерей умственного здоровья.
Вторая, и она вписывалась в версию Елены о причастности Ольги – Алисы к пожару, это версия о том, что рисунок был своего рода трофеем, и напоминал девушке о ее «победе», если можно так кощунственно выразиться в данной ситуации.
Верить во второе Петру не хотелось, потому что сама эта мысль была ему неприятна. Но за время службы он повидал многое, так что подобное проявление вполне могло иметь место. Но чтобы утверждать такое, нужно было сначала разобраться, что же произошло на самом деле. А для этого нужно было обратиться к первоисточнику. Свидетелей не было, ведь всё произошло
